Когда бежишь ночью, ощущения перехлёстывают за край. Горы, как чёрное покрывало, стелились вверх, где на границе с небом мерцал рубиновый огонёк – радар или радиовышка? Шелест ветра усилился, а деревья напоминали скелеты – уродливые и безжизненные.
Так или иначе, дорога закончилась.
С вершины холма я увидел металлические столбы, держащие рифлёный забор, и проход между ними – лампы изливали точечный синий свет. Это была станция, и на путях стоял маневровый поезд – тупоносый самоходный вагон, окружённый с обоих концов поручнем с низенькой лесенкой. Огромные буквы сообщали, что он называется ZWG.
Он был чудовищен. Двухосный выродок дизельной эволюции; его нутро дышало соляркой, а зубчатые линии корпуса наводили на мысль о гребенчатых спинах доисторических ящеров, их уродливой, но фантастически мощной тяжеловесности, управляемой крошечным мозгом.
Несмотря на свой страхолюдный вид, вагончик явно использовался. Я опять едва успел укрыться в тень, избегая чужого взгляда. От стрелки уже шествовал проводник – а может, и караульный. В руках он держал внушительных размеров кувалду и насвистывал «Кукушку», глядя прямо перед собой. Крупный мосластый парень, совершенно мне незнакомый. Спрашивается, откуда он взялся и где хранится его трудовая карточка?
Дела становились всё интереснее.
***
На обратном пути я вдруг сообразил, что буквы ZWG означают тягач или попросту «цверг»7. Проклятие Рюбецаля свалилось мне на плечи как манна небесная. Для каких таких целей им понадобился тягач? Впрочем, вагончик мог применяться и просто для перевозок, без грузовой платформы, если речь шла, например, о транспортировке лекарств.
Или людей.
Охотник из Курпфальца
Несётся наугад,
Стреляет дичь из пальца,
И чёрт ему не брат…
Свернув в густые заросли орешника, я постарался вспомнить тропинку, ведущую к угрюмому зданию с флагштоком и турниками. Мысленный компас вычислил угол азимута, и рассчитанная прямая упёрлась прямо в дыру в заборе, возле которой нас так бесславно поймали.
Насколько я понял, таких дыр было множество. «Эдем» охранялся скверно. Пара-тройка человек патрулировала окрестности, а остальные либо скрывались внутри этого зловещего корпуса, напоминающего общежитие, либо просто ещё не приехали. Численность санитаров то уменьшалась, то прирастала, их звали то Вилли, то Шмулли, а я мог засунуть трудовые себе в портфель. Потому что, хотя площадка и принадлежала пансионату, предназначалась она вовсе не старикам.
Я смотрел на тренировочный лагерь.
Ку-ку, ку-ку,
Кукушечка, ку-ку!
Идиллический лунный свет разливался по лужайке и примыкающим к ней оврагам, наполняя воздух мягким серебристым сиянием. Звуки и топот разносились по ветру. Я отчётливо слышал смех и ругательства, и скрежет металла, и тугой шлепок пущенного мяча. Основное оживление наблюдалось у футбольных ворот.