Но всё-таки её сердце согревала надежда. Пусть любовь оказалась обманом, а мечта — всего лишь сказкой, у неё осталось настоящее, реальное. У неё остался Рей. Выбравшись из тюрьмы, она обойдет сто дорог, заглянет в каждый город, в каждое село, чтобы в одном из них отыскать Рея, обнять его за шею, прижаться к нему и уже никогда не отпускать.
Эта сладкая мысль поддерживала её, когда зубы стучали от холода, а тело, привыкшее к мягким постелям, нещадно ныло на жёсткой соломенной лежанке, когда живот подводило от голода, который не способна была утолить скудная пища, когда к горлу подкатывала тошнота от запаха собственных нечистот.
Дни и ночи слились воедино, в каморке не было даже жалкого оконца, и время удавалось следить только по коротким визитам угрюмых теней, носивших ей еду. Кажется, прошло пять дней.
Внезапно лязгнул замок (неурочно, обед только принесли!).
Сердце Мэгг забилось в предвкушении — что если её спасут, оправдают или хотя бы отпустят? И тут же замерло от ужаса — что если её приговорят к смерти?
Дверь отворилась, и вошёл последний, кого можно было бы ожидать увидеть здесь — принц Афран. Он был не в золоте и не в бархате — на нём была тёмная скромная одежда, и только сейчас Мэгг заметила, что он, вопреки моде, стригся коротко.
Тени внесли два факела.
— Оставьте нас, — бросил он через плечо, и тени, выскользнув, закрыли дверь камеры снаружи. В безотчётном ужасе Мэгг вжалась спиной в ледяной камень, а принц деловито начал расстегивать пуговицы на куртке.
Он действовал неторопливо, но очень уверенно, не глядя на Мэгг, а она даже не могла закричать. До сих пор она его как будто и не видела за блеском леди Майлы, а теперь рассмотрела — и пришла в ужас, настолько равнодушным было его лицо с резкими, рублеными чертами. Нос напоминал клюв стенийского орла, глаза под прямыми широкими бровями горели мрачным светом. Короткая чёрная бородка очерчивала его жёсткий подбородок.
Оставшись в одной только рубахе, принц бросил куртку на пол, скрестил руки на груди и взглянул на Мэгг. Его взгляд ненадолго остановился на её волосах, наверняка спутанных и грязных, почти не коснулся лица, зато тщательно прошелся вниз, по её телу, едва прикрытому лохмотьями, которые дали ей взамен свадебного платья. Остановившись на её голых ногах, принц кивнул своим мыслям и внезапно посмотрел Мэгг прямо в глаза.
— Думаете, я стану вас насиловать? — спросил он таким тоном, словно они были на балу. — Отвечайте.
Мэгг прошептала:
— Я надеюсь, что нет, — а потом подумала в отчаянии, что, верно, в таком случае он будет её пытать.