Мэгг тихо фыркнула, но не возразила, а отец Гай присел в кресло и продолжил:
— Впрочем, я думаю, в истории девицы Анны есть и ещё один смысл.
— Нельзя быть такой самовлюблённой? — она кивнула. Как ей показалось, это даже более очевидный смысл, чем про ведьм.
— Нельзя женщине без мужского наставления, — возразил ей святейший отец. — Да, Анна тщеславна и глупа, но будь у неё твёрдый отец и решительный супруг, с ней не произошло бы беды, — он замолчал ненадолго, а потом продолжил: — Вот и вы, дитя моё, утратив своего друга, могли бы попасть в большую беду.
Мэгг показалось забавным то, как он почти напрашивался на похвалу и благодарность, но она поспешила сказать:
— Вы спасли меня, отец Гай! — В конце концов, это была чистая правда.
— Да, — согласился он. — Боюсь, не приди вы тогда в храм, ваша судьба была бы даже более несчастной, чем у глупой Анны.
Мэгг слегка нахмурилась. К чему клонил святейший отец?
— Наверное, — сказала она медленно, пытаясь угадать его мысли, — сам Всевышний направил на меня взгляд в ту минуту.
— Несомненно, — кивнул святейший отец и поднялся на ноги, расправил тёмную сутану. — Вот что, дитя моё, сегодня праздник, так что нечего вам сидеть на кухне со старухой. Приходите ужинать со мной.
— Мне неловко, — пробормотала Мэгг. Приютить её и дать ей работу — это одно, но сажать за свой стол — милость слишком большая.
— Пустяки, — тепло улыбнулся отец Гай. — Мне тоже будет приятнее в День цветения черёмухи поужинать в компании. Быт мой приятен, а служение — высоко, но иногда я чувствую одиночество. Вы сумеете немного развеять его.
Мэгг улыбнулась и искренне поблагодарила за приглашение. Было стыдно признаться, но ей хотелось бы снова, пусть ненадолго, поесть ножом и вилкой. И хотя ужин приготовит она сама и сама же будет на нём прислуживать, она рассчитывала получить от него некоторое удовольствие. Если зажечь не только нижние, но и верхние свечи на канделябре, то будет легко представить, что она снова на одном из приёмов.
К вечеру она не только приготовила ужин, но и отмыла волосы, и надела своё запасное и лучшее платье. Канделябр и правда засиял ярче, и небольшая столовая показалась почти богатой. Подумав немного, Мэгг выставила на стол не глиняные тарелки, из которых отец Гай ел обычно, а фарфоровые — он как-то говорил, что они предназначены для праздников.
Побывав на вечерней службе, Мэгг нарвала по пути домой черёмухи (в этих краях — уже отцветающей) и поставила её в вазу — по комнате распространился сладкий, густой аромат, напомнивший о духах столичных модниц.