Значит, нужно было разузнать, откуда забрал её Рей — а дальше всё станет ясно.
На то, чтобы принять это решение и прийти к этой мысли, у Мэгг ушло почти три часа. На сборы потребовалось меньше десяти минут.
Она уложила платье, панталоны и пару платков в небольшой узел, плотно зашнуровала башмаки, накрыла голову тёмной тканью и осторожно вышла из комнаты.
Дом уже спал — ни единого отблеска света, ни единого шороха, ни скрипа, ни дыхания. На цыпочках Мэгг прокралась по коридору почти до самого чёрного хода, а потом остановилась.
Ей предстоял долгий путь: нужно было сбежать как можно дальше от Стина, чтобы, вздумай отец Гай искать её, не попасться ему на глаза. Обеднеет ли дом святейшего отца, если она прихватит с собой в дорогу немного еды?
Глава девятнадцатая. Нищая?
Мэгг сложила в холщовый мешочек хлеб, сырную головку, немного кореньев, пригоршню орехов и пучок свежей зелени — всё то, что не испортилось бы на жаре через несколько часов. А потом её взгляд упал на кошель на столе. Отец Гай складывал в него каждую неделю семь золотых — на покупки. Мэгг сама брала из него деньги и шла с ними на рынок.
Сегодня был третий день недели, так что в кошельке должно было оставаться ещё четыре золотых. Скромная сумма. Мелочь для святейшего отца из крупного города.
Эта мысль заставила Мэгг отшатнуться. Неужели она и правда думала об этом? О воровстве. Что бы ни двигало поступками отца Гая, он спас её, приютил, дал кров — и теперь она думает, как его обокрасть? Да что с ней такое! Рей никогда бы не допустил такого!
Она сглотнула.
Рей, которого она знала, и мысли не допустил бы о воровстве. Но тот Рей, которого она похоронила, который несколько недель болтался в петле и которого называли Соловьём — что сказал бы он?
Ответ пришёл мгновенно: он сказал бы, что четырёх золотых надолго не хватит.
Всевышний, ужасно даже думать об этом!
Мэгг быстро схватила кошель, вытряхнула монеты себе на ладонь, сунула их за пазуху, а кошель вернула на место. И прежде чем отравляющие мысли захватили её, бросилась к чёрному ходу.
Её никто не заметил, не остановил.
До рассвета оставалось ещё часа два. Стин спал, ни в одном окне не было видно света, на улице не слышались шорохи. Даже стражи не было видно — только бродячие псы шатались в поисках еды. Один из них — рыжий, с лоснящейся шкурой — посмотрел Мэгг прямо в глаза, и ей едва не стало дурно. Во взгляде дворняжки, ворующей себе пропитание, почему-то ей почудилось осуждение.
За ворота она вышла без труда — сонная стража не запирала их, только поглядывала вполглаза. В своей бедной накидке и в платке она не показалась им интересной — поживиться с неё явно было нечем.