Впереди уже показался пешеходный мост — черные фермы на синевато-белом фоне, похожие на схематичный рисунок пером, — когда дорогу генералу заступили двое каких-то типов. Низко надвинутые шапки и поставленные торчком заиндевелые воротники вкупе с темнотой мешали разглядеть лица, но, судя по поджарым фигурам и молодой легкости движений, до богадельни этим ребятам было еще далеко.
— Я извиняюсь, мужчина, — вместе со словами выталкивая изо рта облачка подсвеченного луной пара, с развязной вежливостью обратился к Николаю Ивановичу тот, что был повыше ростом и пошире в плечах, — у вас сигаретки не найдется?
— А лучше бы парочку, — сипло уточнил второй. — Курить охота — ну просто до смерти!
Николай Иванович мысленно пожал плечами. Гопники? Возможно, да; если так, у ребят нынче выдался не самый удачный вечер. Люди меняются медленнее, чем окружающий мир, сознание просто не поспевает за множащимися в геометрической прогрессии переменами. На земной орбите не протолкнуться из-за спутников, мобильный телефон и компьютер давно превратились из выдумки писателей-фантастов в неотъемлемую часть повседневного обихода. На территории единой и неделимой России, буквально в нескольких сотнях километров от этого вот места десятилетиями тлеет и все никак не погаснет самый настоящий военный конфликт. Через его горнило прошли тысячи людей, и те, кому посчастливилось вернуться живыми, по необходимости превратились в профессиональных убийц, в живые истребительные механизмы. И, прекрасно все это зная, гнездящееся в заплеванных подворотнях подвыпившее быдло, как двести лет назад, пребывает в наивной уверенности, что двое молодых, здоровых парней заведомо, по определению сильнее пожилого, невысокого, не отличающегося богатырской шириной плеч прохожего.
Ну-ну.
— Угощайтесь, ребята, — сказал он, протягивая высокому открытую пачку сигарет.
Высокий спокойно взял пачку из его руки и опустил в карман — понятное дело, в свой.
— А вот это ты зря, — миролюбиво проинформировал его Камышев.
— Ты чего, в натуре, оборзел? — дурашливо набросился на приятеля сиплый. — Слышишь, Зуда, отдай! Ты что, не видишь — человек в годах…
— Да ладно, уже и пошутить нельзя, — неожиданно легко сдался долговязый Зуда. Он снова вынул пачку из кармана и протянул ее Камышеву. — Извини, отец, я, как выпью, всегда чудить начинаю. Потом, бывает, вспомнишь и сам себе удивляешься: и в кого, думаешь, я такой уродился?..
— Ты сигаретку-то возьми, — напомнил Николай Иванович, принимая у него пачку.
— Да ладно, хрен с ней, с сигареткой, — прозвучало в ответ. — Перехотелось чего-то.