– Ты жалеешь, что что-то сделал не так?
– Надо было уводить души фаэтонян с Земли, если не с солнечной системы.
– Куда уводить? – Света аж приподняла голову.
– А возможно, делать параллельную Земле планету. Либо искать пригодную для духовной жизни локацию и постепенно эволюционировать до разумных белковых видов или кремниевых на худой конец.
– Звучит глобально и долго.
Оди снова положила голову на одеяло.
– Время – не самое опасное. Бывают иные вещи, которые могут все испортить.
Наш разговор прервал стук в дверь. Еще один минус белковых тел – нужно регулярно есть.
– Я схожу, – сообщил я, накидывая пижаму и пряча за пушистый пояс на спине чехол с катаной.
«Душа, брысь под пол», – ласково ментально отправил я эфирного осьминога вниз.
Деревянная дверь гостиничного номера была заперта. Я потянулся к ручке, за спиной придерживая второй рукой меч. Как только я коснулся декоративного металла замка, стальная гладь пронзила меня сквозь дверное полотно. Чуть ниже сердца, скользнув по ребрам, утопая в моем биологическом теле. Я слышал свой хрип, что смешался со звуками боя в однокроватном номере, звуками ломающихся костей, рвущихся сухожилий, сменившихся на лязг мечей. Где-то там добавилось скрипение тетивы и рык, непрерывный рык, какой может издавать раненный зверь или потерявший все человек.
Что-то тормошило меня, мешая мне уходить к свету. Что-то кричало мне в уши, чтобы я не уходил, чтобы не оставлял кого-то.
– Найди меня, – шептал я уже угасающему перед сознанием экрану.
Свет. Яркий свет. Я иду на него, и он поглощает меня целиком, растворяя без остатка.
– Привет, бортстрелок, – поздоровалась со мной Смерть.
Она была и прекрасна и, как всегда, пугала своим изяществом и простотой.
– Привет, стоящая у врат этого мира, – ритуально произнес я с полупоклоном, посылая ей его ощущение, так как тела у меня не было.
– Вот я тебя и дочитала, – улыбнулась она.
– Перечитывать будешь? – пошутил я.
– Может быть. Ты такой персонаж – под настроение.
– У меня вопрос: чего так долго? И почему я вижу свет, ведь это моя последняя жизнь.
– Это разрушаются части твоего сознания вместе с некрозом нейронов головного мозга.
– Почему тогда я спокоен?
– Потому что то, что отвечает за эмоции, уже умерло.
Мне хотелось торговаться с ней за мою жизнь, но я знал, что это бессмысленно. Внезапно я поймал себя на страхе. Страхе того, что я могу показаться трусом, или, что страшнее, оказаться трусом.
«Как же это называется, когда не хватаешься за последний шанс: глупость, упрямство, гордыня?»
Перед остатками моего сознания летели картинки моих предыдущих жизней. Летели и разрушались на тысячи осколков. В нос ударил запах хвои, как тогда, когда я снял маску в атмосфере древней земли. Хлопающий звук от взмаха крыла археоптерикса. След от слизи улитки, ползущей по офицерскому бластеру. Укол стимуляторов эко-костюма. И, наконец, темнота. Вечная темнота.