Я хочу возмутиться, но замечаю в зеркало, стоящее в прихожей, что соски затвердели и теперь выделяются, как две пуговки, и спешу уйти. Вот это да! Что со мной такое вообще? Я же не замёрзла… Чёрт! Почему этот придурок так действует на меня?
Я всё-таки беру сумку, вытаскиваю из неё джинсовый сарафан на лямках и ухожу в ванную комнату. Быстро переодеваюсь, надеваю трусики, которые уже успели высохнуть на батарее, и выхожу. Курьер как раз в это время привёз еду, и у меня во рту моментально собираются слюни. Живот начинает урчать, напоминая о том, что я иду на поправку, и питание должно быть полноценным.
Марк рассматривает меня, словно я трофейный экспонат какой-то. Становится чертовски неловко, но я выдерживаю его взгляд и двигаюсь к кухонному столу.
— Ты решил остаться на ужин? — спрашиваю я, надеясь, что он просто хотел занести мою сумку с вещами, но нет же, он идёт мыть руки и бросает мне через плечо:
— Не стану оставлять тебя в одиночестве, я же обещал твоему брату позаботиться о тебе, а вдруг ты поперхнёшься, Барбариска!
Вот же Барбос!
Я поджимаю губы.
Вот на кой-чёрт ему сдалась эта забота? Я была уверена, что Марк ведёт двойную игру… Вот только не понимала, что именно он задумал.
Глава 7. Благотворительный вечер
На удивление Барбариска ведёт себя, как послушная лапочка девочка… Она не огрызается и выполняет все мои требования, потому я отвожу её на следующий день в квартиру, которую она выбрала сама, пусть и была подкошенная болезнью.
Я оставляю её там, желаю удачи и выхожу… Надеюсь, что соседи допекут её, и она позвонит мне с мольбой забрать её оттуда, но до самого вечера тишина… А потом ещё и до утра…
Утром я не выдерживаю и сам еду к ней. Под предлогом подвезти её на работу хочу выяснить — всё ли в порядке. Я слишком зациклен на этой девчонке и уже начинаю подумывать, что если трахну её, то весь этот дурман развеется сам по себе.
Наша ненависть тянется с её подросткового возраста… И она всё ещё ненавидит меня, потому что не знает всей правды о том, кто спас её от проклятых псов моей матери… Швы на теле начинают ныть, напоминая о той раздирающей боли, которая охватила меня тогда. Рука начинает отниматься: её почти по кускам собирали лучшие врачи города… На губах появляется горькая ухмылка. Я, как самый настоящий герой, решил запретить рассказывать Барбариске правду, а теперь она напоминала мне при каждом удобном случае ту историю и обвиняла в том, что это я пытался убить её.
Да. Я хотел насолить брату, когда помог отцу упрятать девчонку в приют и скрыть факт её существования от журналистов, но на этом всё… Я никого и никогда не думал убивать. Не преследовал похожей цели.