Удивительно, но Анко искренне смутилась, ткнулась носом в сгиб его шеи.
— Было б чем дорожить… — пробормотала она.
Руки, миг назад гладившие её, сделались жёсткими. Анко вздрогнула от такой перемены, в непонимании уставилась на Сасори, когда он за хвост оттянул её голову от себя, чтобы встретиться взглядами.
— «Драгоценность», — произнёс Сасори медленно, с расстановкой. — Вот, что ты есть, Анко. Кажется, я предупреждал, что сделаю, если ещё раз усомнишься в этом?
— Вырежешь кандзи у меня на лбу, — весело откликнулась Анко, с готовностью подставляя лицо. — Принимаю кару. Только уберёшь перед тем, как утром в госпиталь пойду, хорошо?
Сасори нечитаемо улыбнулся и поцеловал её в лоб прежде, чем вспороть кожу сенбоном.
На деревьях начали раскрываться первые бутоны. Массовое цветение начнётся со дня на день.
Какаши шёл по деревне, вдыхая её аромат. Наконец выдался спокойный день, выходной, и бывший генерал восточного фронта, ныне доверенное лицо Хокаге, член зарождавшегося совета джонинов Альянса и человек, воспитавший — и не убившийся по ходу дела — самую невероятную команду в истории Конохи, мог позволить себе просто-напросто побродить по деревне. Забот хватало, но в этот день Какаши попытался заставить себя от них абстрагироваться. Хотелось хоть один день провести без размышлений о тактике, политике, не оправдавшихся надеждах…
Об этом он не хотел думать особенно, однако мерзкие мысли так и лезли в голову. Мысли об Обито. О Рин. О Гае. Об Анко и том, как он остался к своим тридцати годам совершенно один. Были коллеги, да, были ученики… Но не было больше лучших друзей. Не было женщин, с которыми он мог бы связать свою жизнь. В какой-то миг Какаши преисполнился жалости к самому себе, но тут же устыдился и отринул поганое чувство прочь.
Всё-таки жизнь продолжается. Сенсей говорил то же самое, когда они с Какаши прогуливались за пару дней до того, как воскрешённые вернулись в свой мир.
— Жизнь продолжается, Какаши, — сказал Четвёртый, с любопытством и светлой печалью разглядывая селение. — Она течёт, как река, ничего не ведающая о камнях, выброшенных на берег и вынужденных оставаться там до тех пор, пока случайный изгиб потока не погрузит их обратно в воду.
— Вы чувствуете себя таким камнем, сенсей? — спросил Какаши, не став добавлять: «Я точно чувствую».
— Я очень несчастный камень, — улыбнулся Четвёртый. — Воды реки омыли меня, лежащего на берегу, но не забрали обратно в поток. Лишь напомнили мне, как хорошо там, под водой… Но ты, Какаши, не такой. Ты можешь вернуться туда, где хорошо.