Ах, как было бы славно применить «арифметику» барона Шварца на наших болванках, уж я бы тогда, непременно банк сорвал, а там, глядишь и Париж не за горами».
Похождения барона Шварца лихо описываемые на страницах французских и австрийских листков неким газетёром Арно Жуттеном весьма интересовали Антона Сергеевича, он прочитывал всё до него касаемое и брал на скоросшиватель. Вот венский «Der Standard» намедни сообщал, что оный Шварц изрядно потрепал за игрой в новомодный «Покер», обитателей клуба «Ландау» при помощи, изобретённой им «Третичной системы». «Нагрел толстосумов» аж на шестьдесят тысяч имперских дукатов. «Лихо! — ничего не скажешь».
В сносках неутомимый хроникёр давал, как показалось Антону Сергеевичу весьма дельное пояснение насчёт основной методы. Как человек приверженный цифири Яблоков тотчас воспылал интересом к сему предмету. Исчеркав не мало бумаги разного рода формулами и транскрипциями Антон как ему казалось, сделался твёрдо уверен в действенности означенной «системы», и желая немедленно её опробовать на практике, ринулся было подсчитывать свои «пенёнзы», но осёкся, ибо состояние оных оказалось плачевным. Всего-то пол сотни ассигнациями и пять рублей монетой.
«Не густо, увы». — Огорчился Яблоков — «С такими «видами» нечего и думать садиться за карточный стол. В «Палласе» ставка идёт от тысячи рублёв, а у «Вебера» купчишки и того выше загибают. «Куда мне в калачный ряд…?»
Оставалось одно только — «Мыслить»! Чему Яблоков с превеликой охотой и предавался, обратив процент не великих своих «капиталов» в нехитрую снедь из лавки по соседству, да купив четверть «Смирновской» по двадцати пяти копеек серебром за ведро.
Признать надобно, с некоторых пор, Яблоков полюбил сам «процесс» подобного «размышления». И хотя в силу стеснённости материального своего положения таковая возможность, как сегодня, выпадала Антону Сергеевичу не часто, он старался ею не пренебрегать.
«Вот водка…» — Говорил он себе наполняя фужер. — «Кто мы без неё…? И главное, куда мы без неё…? Нет, господа, в России без водки решительно невозможно. Отбери у русского человека водку, и сразу бунт, тот самый „бессмысленный и беспощадный“ о котором, ещё Пушкин предупреждал. А Пушкин — это наше всё…! Пушкин, и сам, между нами сказать, вкушал „Перцовую“ с приятностью. Ему при этом бездны открывались… а я, что я…? Головка от граммофона. Червь взыскующий горизонта. Мне бы хоть на ноготь удачи, я бы кажется Землю дыбом поставил…»
«…Хорошо бы с тётушкой удар какой приключился…». — Услужливо сообщил пробудившийся Внутренний Голос. — А что, так оно часто бывает. Вон секретарь уездного суда Ерофеев, жил себе человек жил. Присел в нужнике. Перенапрягся и помер. Доктора говорят тромб оторвался…»