«С чего вдруг»? — Не унимался въедливый Голос
«А с того!» — Всё больше распалялся на своё бестолковое Альтер Эго Яблоков — «Тётка моя, огромными деньгами ворочает. К самой Kaiserin — Mutter***** вхожа, искать станут всерьёз. Это значит перевернут всё вверх дном, и как пить дать дознаются и про ртуть, и про аптеку. Тогда всё. Пиши пропало. Упекут соколика в каторгу, как есть упекут…
К тому же убирают у тётки в опочивальне по нескольку раз на дню. Очень Поллинария Викентьевана чистоту уважает, выметут «подклад» с божией помощью и вся недолга. Нет, тут надобно, что-то иное придумать. Простое, дерзостное, но с искрой, чтобы после всего в меня даже пальцем указать не смели, не то что камень бросить…
«Тогда на эту затею нужно ещё водки». — Не унимался Голос. — «А ты, как видно уже и двигаться не в силах, и языком шевелишь не внятно, мычишь только, и клювом щёлкаешь, как дятел… Так что лучше усни Антоша, и пусть тебе присниться сны от лукавого.
Сны, в которых ты уже будешь не ты, а лишь отдалённо похож на себя, скачущего по цветущей прерии на белой кобыле. Чей бег устремлён параллельно щербатому полотну, первой в Севера — Американских Штатах железной дороге. В погоне за чадящей трубой ускользающего паровоза ты обязательно встретишь своё будущее. Ты уже настигаешь его. И оно не минуемо явиться тебе, в образе пятерых суровых мужчин, до бровей, накаченных дерьмовым виски. Мужчины сидят в почтовом вагоне не тюках с грузом и напряжённо ждут, сжимая в мускулистых руках заряженные ружья. Они ожидают тебя, чтобы подарить тебе, твою смерть….
*Севрюжий Комитет — Средне-Волжское Императорское Рыба — Надзорное Общество.
** Mein Lieblings kleiner Junge — Мой любимый маленький мальчик (нем.)
*** «Катенька» — Купюра в сто рублей ассигнациями с изображением портрета Российской императрицы Екатерины II Великой.
**** Herr offizielle — Господин чиновник (нем.)
***** Kaiserin — Mutter — Императрица — Мать (нем.)
Севастополь. 09.12 — 14.12.2016
КАРТИНКИ С ВЫСТАВКИ — III
I
Не говори мне, что я делать должен,
Коль скоро сел, как муха на стакан.
Давным-давно, столь гулко и тревожно,
Не буйствовал водопроводный кран.
Средь пыльных книг и мебели вчерашней,
Заполненной фарфором и стеклом.
Подобно узнику, оставленному в башне,
Я одинок и переломлен сном. Мне видятся,
Совсем иные дали. В них, журавли, форсируя,
Крылом, прочерчивают в воздухе спирали,
Чтоб было легче отыскать свой дом и сад,
В котором, вянут цинандали и дерзость,
Не считается грехом. Где «перья» точат,
Из дамской стали, кого не попадя ночами,