Так почему же оно так популярно? Ответ на поверхности – зависимость. Зависимость развивается мягко, но крепко, и акцизы – алкоголь можно, но неудобно готовить в домашних условиях. По крайней мере, для большинства людей, этим не увлекающихся. Поэтому государство имеет бабло с водочной и табачной монополий – ни то ни другое нельзя изготовить самостоятельно. Конопля же… сорняк. Она растёт просто замечательно и не требует каких-то особых вещей – те же удобрения, поливать иногда – и можно собирать урожай, которого хватит на очень долго. Если бы населению разрешили, как в америке или нидерландах, или многих других странах, курить травку – то доход государства от этого только бы снизился. Водочная монополия – это стратегический ресурс, это ещё дореволюционные, царские времена, так повелось – табачные и винные монополии, срубающие бабло с зависимых людей. Поэтому я сделал для себя удивительный вывод – вся эта пропаганда против травки, и по дискредитации легализации травки в других странах – нацелена на сохранение собственных доходов.
Я вообще против всех наркотиков, если подумать – но в порядке старшинства по их вреду для здоровья – то есть в первую очередь я против бухла, героина, кокаина – как самых опасных для людей. Во вторую – я против сигарет и травки, как умеренно-вредных. Однако, сейчас я презрел своё презрение к табаку и купил сигарет. Вернее, купил пачку и растиражировал её во множестве штук. Лучший советский табак – это «Герцеговина флор». И не надо вспоминать про Сталина – понятное дело, что махорку курить ему надоело в юности, если он её вообще курил. Герцеговинский флор – это довольно ароматный табак, который определённо заслуживал даже моего внимания. Табачная промышленность вообще во второй половине века сдала очень сильно, да что там – она просто коллапсировала. Безвкусные сигареты «без запаха», сделанные из самого говёного сорта табака и запихнутые в не самые дешёвые пачки – тот же верблюд, мальборо и им подобные… Это я вам скажу, не хухры-мухры.
Солдаты нагрузились гостинцами, и мы пошли, куда нести было непонятно, так что занесли на кухню, где стояла полевая кухонька, грубо сколоченные столы и лавки. Я же нагрузил на себя двадцатикилограммовый ящик с папиросами. Папиросы были тщательно упакованы по двадцать пять штук, в жестяные упаковки. Стоило такое великолепие по десятке за штуку, и то в бумажной упаковке, так что солдаты образовались быстро, содержимое пакетов так же быстро разобрали. Внутри оказались коробки с чаем и растворимым кофе, несколько банок сгущенного молока, и две стратегические трёхкилограммовые банки с тушёнкой. Такие большие, тридцать сантиметров в диаметре и в высоту как обычная банка. Это всё сразу же перекочевало к повару, который вскрыл одну банку ножом, и засыпал содержимое в варево, которое готовилось в его полевой кухне, кипяток организовали очень быстро и вскоре солдат вокруг уже было достаточно. Было с кем поговорить, так сказать, открыто и честно… Пожрать все были не дураки, чаю налили, папиросы начали раздавать по упаковке на рыло, кому не досталось – товарищи поделятся. Я не могу кормить всю армию, но конкретно угостить мужиков, с которыми хочу поболтать… Почему бы и нет.