За спиной сдержанно аплодируют зрители, а я отступаю на шаг.
— Даже не думай, — одними губами произносит Крутов, но я уже ныряю между парней к заветной двери.
По коридору к черному выходу. Толкаю тяжелую дверь и вижу, как Удав останавливается в шаге от такси, отвечая на телефонный звонок. Тяжелый шар рассекает воздух и попадает точно под колено ублюдка. Тот падает мордой вниз, но тут же перекатывается на спину, а я нависаю сверху, зафиксировав его ноги и пришпилив яйца кончиком кия. Такси рвет с места и исчезает в ночи.
— Какая встреча, детка, — скалится он, даже не пытаясь сопротивляться. — Неужели пришла вернуть долг?
— Где мой брат? — холодно и по существу, пропуская мимо ушей его мнимую радость от встречи.
— Ох, а что потерялся мальчик, да? — закладывает руки за голову, явно демонстрируя свое превосходство. Надавливаю кием чуть сильнее. Удав напрягается и тут же довольно смеется. — Какая же ты охерительно шикарная, детка, — а я через кий ощущаю, как у него встает член. Вот же похотливый ублюдок. Его возбуждает каждое мое действие.
— Где мой брат? — вдавливаю кий до упора.
Теперь ублюдок шипит и резко садится, но тут же получает рукоятью в морду. Заваливается на спину, матеря меня и зажимая ладонями расквашенный нос. Делает выпад, чтобы снова достать меня, но неожиданно дергается и визжит от боли. А по его руке течет кровь.
Вскидываю голову и замечаю Игната с пистолетом, стремительно сокращающего расстояние. Быстро оборачиваюсь, замечая вылетевшего из запасного выхода Тимура.
— Ты бы поразборчивей была в мужиках, детка, — только шипит Удав, бессильно опустив голову на асфальт. — Кончить не успеешь, как и тебя продаст.
Даже не пытаюсь разобраться в его словах. Очередной изощренный бред. В этом Удав просто мастер – заговорит зубы любому.
— Где Вадька?! — почти ору, когда ощущаю на себе сильные руки мужа. Он пытается оттянуть меня от лыбящегося Удава. — Ну же, тварь! Говори! — брыкаюсь в руках Тимура, пока Игнат поднимает Удава и окольцовывает наручниками.
— Да угомонись уже! — рявкает Крутов, сжимая меня словно тисками. — В клинике твой Вадька, — говорит зло и почти бросает меня на землю. Только чудом удерживаюсь на каблуках, будь они неладны, вцепляюсь в плечо Тимура.
— Что ты сказал? — смотрю ошалело, как в темных глазах разверзается мой персональный апокалипсис.
— Я сказал, что твой Вадька, — он говорит холодно, но сумасшедший взгляд выдает его с головой – ему не все равно, пусть и не нравится то, что говорит, — в клинике. В лучшей немецкой клинике, как я и обещал.