И это осознание бьет под дых железным кулаком. Я задыхаюсь, как выброшенная на берег рыбка. Жалкая, беспомощная, по собственной воле угодившая в рыбацкие сети. Обхватываю себя руками, еле удерживаясь на ногах. Но двинуться с места нет сил.
Над крышами домов расцветает алый закат. Сколько же мы провели здесь времени? Я смотрю туда и не знаю, что говорить, потому что только что разрушила что-то очень важное. Сама не понимая, что именно. И ради чего? Хотела узнать правду, но почему-то решила, что Тимур как все. Что он если не врет, то не говорит всей правды. И это больно колет под ребрами, терзая иссохшие легкие.
А все потому, что я ничего не знаю о нем. Но…за время нашего знакомства разве он солгал хоть в чем-то? На все мои вопросы отвечал прямо, даже если это могло причинить боль или бросить тень на него самого. А я…я просто рвусь к нему и буквально впечатываюсь в его широкую спину. Обнимаю руками, сцепляя в замок пальцы на его животе. Утыкаюсь носом в натянувшийся как струна позвоночник.
И тихо, едва слыша саму себя:
— Не отпускай…
Он порывисто разворачивается и его взгляд застывает где-то поверх моего плеча. Поворачиваю голову и понимаю причину его застывшего взгляда. На холсте, раскрашенный оттенками алого заката, стоит черно-белый двойник Тимура.
Его жесткий взгляд смотрит куда-то вдаль, длинные черные волосы развевает ветер, скулы покрыты темной и колкой щетиной, а руки опираются на огромный молот, из-под которого разлетаются снопы искр. Я жмурюсь, разглядывая портрет, который пышет хищной силой и опасностью. А еще уверенностью в том, что рядом с тем, кто написан черно-белыми мазками, ничего не страшно. За его широченной спиной хочется спрятаться от всего мира, и потеряться в его сильных, но таких нежных руках.
— Это… — выдыхает он хрипло, сжимая меня в своих мощных руках, как в стальных тисках. И внутри все переворачивается от прикосновения его рук, которое прожигает насквозь даже через одежду. Впрыскивает в кровь жидкий огонь. И нет ничего мучительнее этой изощренной пытки желанием.
— Прости, я… — вдруг теряюсь, ощущая, как румянец заливает щеки. От собственных мыслей и от того, что вот сейчас я стою перед ним совершенно обнаженная, со всеми своими страхами и демонами, пусть они и вполовину не такие страшные, как его. — Не знаю, почему, но я вижу тебя таким. Глупо, наверное, да?
И ощущаю себя полной идиоткой под темным, выворачивающим наизнанку взглядом.
— Это Сварог[1], — договаривает Тимур. — И этого просто не может быть.
Притихаю, надеясь на продолжение.