Это странно: ощущать в себе другую жизнь. И хоть срок еще маленький, я не понимаю, почему это чудо позволили именно мне. Я же никто: никчемная девка, продававшая свое тело за дозу для брата, никем не любимая и никому не нужная. Я даже этому малышу не нужна такая. Разве из меня получится нормальная мать? Что я смогу дать этому ребенку? Чему научить? Как жертвовать собой ради того, кто искалечил жизнь двум таким замечательным людям?
При мысли о Славке и Руслане горло сдавливает тисками, и я раскрытым ртом лихорадочно глотаю провонявший гнилью воздух. Я видела их обоих. Попросила Тимура о встрече, и он все устроил, ни о чем не спросив.
Славка живет в деревне, у тетки Игната Крушинина, и выглядит вполне счастливой: щебечет о пустяках, помогает по хозяйству и даже улыбается. Но стоит заглянуть в ее глаза без единого намека на жизнь и мороз ползет по коже. Говорят, что глаза – зеркало души. Так вот у Славки ее больше не было, потому что в ее взгляде зияет пустота. Чего не скажешь о ее брате. В его душе истинный ад, а черти пляшут в небесно-синих глазах. Впрочем, черти гуляют и по стенам его палаты в психушке. А я стояла у запертой двери с маленьким окошком, смотрела в его отрешенное лицо и…плакала. Слезы текли по щекам сами по себе, пока Руслан не протянул руку и не вытер их.
— Не плачь, Настена, все образуется, — с шальной улыбкой.
А я протянула ему скрученный в тубус холст, на котором черными мазками написан портрет Тимура. Руслан смотрел на него долго, а потом расхохотался. Настолько искренне и заразительно, что мой страх уступил место робкой улыбке.
— Откуда ты знаешь Сварога? — отсмеявшись.
— Я его жена.
— Это хорошо, — только и ответил, протянув мне обратно мой тубус.
Но портрет Тимура так и не вернул. Уже дома я обнаружила в тубусе свадебный подарок Руслана – проект коттеджа. В тот же день я возненавидела Вадьку так сильно, что мне казалось – я смогу его убить, встреться он мне.
А еще…я бы наверняка возненавидела и себя, но Тимур не позволил.
Тимур…
Думать о муже я себе решительно запретила. Мысли о нем вызывают невыносимую боль, потому что…
« …— Зачем ты на мне женился, Тимур?
— Дело в твоем наследстве, Русалка…»
В наследстве, которого у меня больше нет.
В тот день шел дождь. Черное небо вспарывали молнии. Я стояла у панорамного окна в доме Крутова, наблюдая, как он выпрыгнул из машины под ливень, запрокинул голову, явно наслаждаясь колкими каплями. А потом увидел меня и сердце пропустило удар.
Он влетел в дом промокший, ища только меня. Звал. А я так и осталась стоять у окна, прижимая к груди папку, когда он появился в комнате. Запыхавшийся, мокрый, с задорной мальчишеской улыбкой на губах, которую вдруг отчаянно захотелось потрогать. Так сильно, что мои губы закололо. И я отвернулась, не в силах смотреть на него, потому что знала – сорвусь и снова потеряюсь в нем.