Она говорит тихо, без хитрости и уловок. Положив на ладонь свою душу и протянув мне. Делай, что хочешь, Клим.
— Ты торчишь в моей голове, Клим Чехов. Спишь в моей постели с той самой ночи. И это не жизнь, а мазохизм какой — то. Я больше не хочу так.
— И как же ты хочешь?
— О… — на искусанных губах растекается соблазнительная улыбка. Тоже мне, роковая женщина. — Я знаю много…хм…способов.
И убивает меня нахрен своим откровенным взглядом. А потом садится на тумбу раковины и раскрывается для меня так легко, словно всю жизнь ждала именно меня. И член в штанах дёргается от шикарного вида. Она красивая…там. Аккуратная, спрятанная половыми губками, как лепестками самого нежного цветка. А когда раздвигает их…розовая, истекающая влагой плоть. Манящая. Желанная. С чуть припухшим от возбуждения клитором, который дико хочется вобрать в рот, прикусить, выбивая из Киры гортанные стоны.
— Что, Бес, струсил? — вытряхивает из прошлого насмешливый голос Кота. Единственный из всех, кто называет меня так же, как Незабудка.
Смотрю на его довольную рожу и кулак так и чешется подрихтовать ее.
— Иди в жопу, Фрейд недоделанный, — беззлобно огрызаюсь я.
— Не, Бес, твоя филейная часть даже моим кроссовкам не нравится, — скалится, придурок.
Выпрыгиваю из машины, прохожу мимо дворецкого, пытающегося меня остановить, потому что я неподходяще одет. Отодвигаю его плечом. Не до него. Я ищу Киру.
В зале клуба душно и пахнет сексом. Мужики клеят барышень, а те хихикают и увлекают клиентов в вип-зону. Я взрослый мужик и вовсе не ханжа, но меня воротит от этого дерьма.
Скольжу взглядом по залу и охреневаю. Чувствую себя Билом Мюрреем, вместе со своим киногероем попавшим во временную петлю. Только у меня собственный День Сурка. И у Киры в нем ведущая роль.
Тот же клуб. Тот же бармен, нахально лапающий мою женщину. И поцелуй. Чужой рот на губах, чей вкус я до сих пор помню. И только это толкает в спину. А ещё ярость, холодная, помешанная на жгучем адреналине. Руки бы оторвал этому хмырю.
Останавливаюсь позади сладкой парочки, ощущая на себе липкие взгляды изголодавшихся барышень. Кажется, начинаю понимать друга, который поселился бы в этом борделе: девицы сами тебя трахнут и усилий никаких прилагать не надо.
— Снова не терпится, Незабудка? — не сдерживаю сарказма, когда она отлипает от своего бармена. Застывает каменной статуей. А я медленно убиваю этого хлыща, прикасавшегося к моей женщине. Только взглядом. Спрятав руки в карманы джинсов. От греха подальше. И приятно удивляюсь, когда бармен все понимает и по-тихому сваливает. Значит, сегодня его кости останутся целы.