Вспоминаю, как Оля сутками твердила, что хочет быть на нее похожа. Красивая, успешная, одним взглядом мужиков в штабеля укладывает. А я смотрел и ничерта не видел. Думал, обычная пустышка, каких сотни. Усмехаюсь. А она не пустышка. Только что там, под красивым фантиком? Кто прячется под маской циничной стервы?
Да, анализ ДНК с вероятностью в девяносто девять и хрен знает сколько ещё девяток следом процентов подтвердил, что Кира Леманн на самом деле Кира Ленская. Девочка, покорившая Европу своей грацией и бешеной энергетикой. Упрямая, смелая и отчаянная в своих чувствах. Или же у ее папаши-алкоголика имеется внебрачная дочь, что априори не может быть. У Сергея Ленского была только одна женщина — его жена и мать Незабудки. Так что никаких сомнений.
— У меня ни разу не ёкнуло, Кот, — говорю резко, облекая в слова свои идиотские мысли. — Ничего нигде не замигало тревожной кнопкой: «Это же она, Чехов, твоя Незабудка!» — злюсь, сжимая кулак. — Ни-че-го, понимаешь? Почему?
— Я не знаю.
И это тоже странно для знающего все ответы друга.
— Что-то случилось?
— Я рассказал Кире, что Тим твой брат.
— И? — ну рассказал и рассказал. Это не тайна и убивать друга за это я не намерен. И Кот как никто это знает. Тогда в чем дело? — Не поверю, что ты из-за этого не в себе.
— Мне кажется, она врёт.
Кредитка падает в песок. Отрываю взгляд от присевшей на корточки Киры. Она шуршит бумажкой, пытается выманить рыжего котенка, удравшего в кусты. Тим хохочет. А я смотрю на бледного и уставшего друга.
— Поясни.
— Мы нашли ее брата, — морщится, сдавливает пальцами переносицу. — Вернее, Дмитрия Леманна. Вот, — протягивает мне свой смартфон. — Рощин прислал полчаса назад.
На дисплее фотография простого деревянного креста с черными буквами и датами рождения и смерти.
— Оперативно, — цежу, чувствуя, как злость вонючей жижей колышется где-то в солнечном сплетении, отравляя все внутри. Значит, брат Киры Леманн мертв, как и она сама. И все ее разговоры о больном брате — враньё.
— Зачем?
— Я не понимаю, Клим, — пожимает плечами. — И поймать на лжи ее не могу. Когда мы сюда ехали, она сказала, что влюбилась в тебя. Не врала, но…
— Но? — ребра словно тисками сдавливает: дышать больно и сердце сходит с ума.
— Почему она так легко нам поверила? Так легко тебе призналась в своих намерениях, если не помнит, кто она. Не испугалась, что ты сдашь ее вместе с ее дружком ментам или прикопаешь по-тихому где-то в лесочке. А все рассказала, как на духу. Почему?