И я совершенно не понимаю, что с этим делать. Все неправильно: подстава эта, мои чувства, молчание брата…
И эта месть. Странно и так не похоже на Руслана. На того Руслана, что все эти годы присылал мне открытки. Не похоже на Руса, что сам рисовал эти проклятые открытки, которые я оставила на пороге его дома месяц назад.
Не похоже? А что вообще я знаю о мужчине, что изучает меня так же пристально, как я? Ничего. Ни сейчас, ни тогда.
Я никогда не знала Руслана по-настоящему. Не хотела, а когда столкнулась с правдой — не выдержала. И потому я сижу в клетке, а он...перестал быть Русланом Огневым, художником, творящим собственную реальность.
А стал... Пеплом… с пустым взглядом, в котором отражается выжженная душа.
И мурашки ползут по спине, холодные, противные.
Зубы выплясывают чечётку и голос подводит:
— Поглумиться пришел?
Встаю, демонстративно раскидываю руки в стороны, демонстрируя себя. В шаге от истерики. И не узнаю сама себя, но меня уже не остановить. Да и к черту все! Сколько можно держать себя в рамках?! На-до-е-ло!
— На, любуйся. Не сдохла, как видишь? И не сдохну, — цежу сквозь зубы, падая обратно на жёсткий стул. Качаю головой, самой себе не веря, что говорю это: — Как же это глупо все… Не думала я, что это...
— Буду я? — его хриплый голос точным разрядом прямо в сердце, которое бьётся пойманной птицей. — Даже обидно, веришь?
Непонимающе вскидываю на него взгляд. Он по-прежнему стоит в углу за моей спиной и не собирается менять положение.
— Хотя нет, не веришь, — хмыкает и плечом пожимает. — Никогда не верила. А теперь никто не верит тебе. Забавно, не находишь?
— Обхохочешься просто, — скалюсь недобро, изображая смех. — Ты только за этим пришел?
— Я пришел услышать твои извинения, — говорит как-то равнодушно. И, наконец, отлепляется от стены, разрывая свои объятия с тенью. Садится напротив меня вполоборота, вытягивает ноги и не смотрит на меня. А я упрямо хочу найти его взгляд. Только поэтому снова встаю и замираю напротив него так, что ему не избежать моих глаз. На этот раз он не сбегает, холодно встречает мою бурю эмоций, которая разбивается об острые пики его черных льдов.
— А разве они тебе нужны, Руслан?
— Они нужны тебе, Александра, — и мое имя в его устах, как насмешка. Меня коробит и я обнимаю себя за плечи. Тянет попросить не называть меня так, никогда больше, но я вовремя прикусываю язык. Потому что у меня давно нет прав что-то у него просить. Да и не было никогда, потому что…
Так много этих «потому что», жизни не хватит, чтобы их сосчитать.
— Мне уже давно ничего не нужно от тебя, Огнев, — вздыхаю и разворачиваюсь к нему спиной.