А когда показал ему, тот протянул мне руку:
— Марк Котов, а для тебя просто Кот.
— Руслан Огнев, — ответил на рукопожатие, — но можно просто Пепел.
— Я вытащу тебя отсюда, Пепел, обещаю.
И ведь вытащил же.
Смотрю, как он прокручивает кольцо на большом пальце.
— Тебе нужно чистое прошлое, Руслан.
— Я уже работаю над этим, — глотаю дым и тру переносицу. Чистое прошлое. Легче сказать, чем сделать. Но я знаю, что даже тот факт, что я полностью реабилитирован и признан вменяемым и здоровым, не сотрет десять лет психушки. — Как Богдана? — краем уха улавливаю мелодичный голос Дарьи, которая читает Богдане Гарри Поттера. Невольно улыбаюсь.
— Дерьмово. И чем дольше она здесь, тем хуже ей. Здесь каждый угол, каждая улочка для нее — травмирующий фактор. Каждый человек — этот самый фактор, понимаешь?
Смотрю внимательно в хмурое лицо друга.
— Поэтому вот мой диагноз, друг. Забирай дочку и увози отсюда как можно дальше. Потому что она в таком дерьме, что еще немного таких факторов — и ты потеряешь ее.
Сжимаю сигарету, та ломается в пальцах. Стряхиваю ее на асфальт.
— Ты же понимаешь, что я не могу сейчас, — и самому тошно от этой правды, которая воняет безысходностью.
— А ты видел, что бывает, когда теряешь ребенка.
Киваю. Да, видел пять лет назад, когда вытаскивал Марка с того света. И когда чуть не свернул шею его суке-жене, обвинившей его в смерти сына. Видел и не хочу так. Но у меня действительно сейчас связаны руки, потому что по закону я Богдане — никто.
— Я не могу обойти законы, — говорю и ловлю насмешливый взгляд друга, говорящий, чтобы не врал сам себе. Да, я знаю, что деньги и связи творят чудеса. У меня есть и то, и то. Побольше и покруче, чем у Воронцова — навел справки. Но в этот раз я должен сделать все правильно, чтобы больше никто и никогда даже и мысли не допустил, что может отнять у меня дочь. — Не в этот раз, Марк. Сейчас я все должен сделать правильно.
— Ну раз правильно, — выделяет последнее слово таким тоном, словно я сморозил полную чушь, — тогда тебе нужна жена.
— Может, у тебя и кандидатка имеется? — грубее, чем следует, отвечаю.
Сам не понимая, что меня так задело: само предложение или тот факт, что я и сам подумывал над этим.
— А как же, — веселится Кот.
Смотрю на него во все глаза, а он просто протягивает мне свернутый вчетверо альбомный лист. Разворачиваю его и не сдерживаю нервный смешок. Это тот самый портрет, который я написал десять лет назад. Оглаживаю большим пальцем ее улыбку. Я бы рад, только она давно чужая жена. И любит другого, а без любви я не хочу. Глупо, сентиментально? Возможно. Но я устал трахать тела, мне достаточно шлюх. Я хочу нормальную семью, и эту женщину всю целиком, со всеми ее заморочками. Но, увы.