Злюсь, прикуривая сигарету: сначала ей, потом себе. И оказываюсь совершенно не готов к ее слезам и скрюченной от боли душе на дне блекло-зеленых глаз.
Она словно сломалась и сейчас, докуривая сигарету, дрожит так, что мне слышно, как стучат ее зубы.
И это ее:
— Прости, я просто устала...
Выбрасываю окурок и одним рывком тяну Ксанку на себя. Обнимаю так крепко, что она вздыхает болезненно. Но когда я ослабляю хватку, сама прижимается ко мне, словно от этого зависит ее жизнь, и всхлипывает, растирая слезы о мое плечо.
Ныряю пальцами в ее кудри и шепчу в макушку:
— Давай, родная, поплачь. Хватит уже быть сильной. Просто будь моей, а я смогу быть сильным за нас обоих.
Она вздрагивает всем телом, накручивает на пальцы рубашку и кусает мое плечо, с тихим воем выплакивая свою боль.
Я с тобой, но ветер знает - ты не моя,
твоя улыбка не для меня…
Стас Пьеха «Я с тобой»
Восемнадцать лет назад.
За окном вспыхнула молния, ослепила, вырвав из полумрака темные окна жилого дома напротив. Следом прокатился гром, задрожал в стеклах окон. И в грудь ударило с такой силой, что нож выпал из онемевших пальцев, звякнул о тарелку.
Закрыл глаза, делая жадный вдох. А в легких не кислород — жидкий огонь выжигал внутренности. Откинулся на спинку стула, отложив и вилку, пытаясь хоть немного унять боль. Но хрен там. Она лилась по телу, судорогой сводила слетевшее с катушек сердце.
А за окном очередная вспышка, растекшаяся рычащей песней по поднебесью. И голоса вокруг притихли, музыка стухла, моргнул свет в люстрах.
Рванул ворот рубашки. Ткань хрустнула в пальцах. Растер грудь, остервенело разгоняя огонь, жалящий, ворующий кислород.
— Руслан… — позвал профессор. — Руслан, ты в порядке?
Беспокойство в голосе старика немного отрезвило. Посмотрел на него: моложавое лицо с сеточкой морщин, убегающих к вискам, совсем молодые глаза, седые волосы стильно уложены, а его смокинг стоит как отцовский дом. Профессор Давыдов — мой наставник и просто человек, разглядевший в неумеющем читать и писать мальчишке талант.
— Все… — взял стакан, глотнул воды. — Все нормально.
— Ты совсем бледный, — а это уже его спутница, ровесница моей матери. А еще — известный коллекционер. Профессор говорил, что в ее личной коллекции оригиналы картин известных художников и даже некоторые экземпляры, давно считающиеся утраченными.
Буквально десять минут назад она заявила, что хочет купить мои картины, и предложила назвать свою цену.
— Я же сказал: все нормально, — ответил резко, а у самого демоны скулят внутри и огонь сжигает вены.