— Теперь открой саркофаг, — подсказал призрак.
— Не против, если я попрошу помощи у своего товарища? Крышка выглядит тяжёлой.
Тарек Шог великодушно кивнул. Я направилась к двери, но даже дойти не успела. Видимая в окне пати полоска жизни Тамаэля тревожно замигала и начала стремительно укорачиваться.
— Пузя, ты где?! Тут призраки, — пришло сообщение.
Красная полоска ещё раз дёрнулась и пропала.
«Внимание! Убит член вашей пати Тамаэль. Внимание! Пати расформирована».
— Ты знал! — обвинила я ухмыляющегося призрака.
Тамаэль отписался, что возродился в доме ведьмы, интересовался, почему я до сих пор не померла и обещал взять у Хёлды новое задание, чтобы оплатить ещё одну ночёвку в доме ведьмы. Прежде чем двигаться дальше, он хотел, чтобы я достигла хотя бы двадцатого левла.
— У тебя в списке должны быть чары сокрытия. Воспользуйся ими и постарайся вернуться на поверхность, а там присоединиться к чье-нибудь группе, — посоветовал он напоследок.
Пока не сдвину крышку гроба, поверхность мне не светит. Призрак помочь не мог бы, даже если бы захотел. Мне бы палку какую, чтобы использовать как рычаг, но ничего подходящего у меня не было.
— Сохранность саркофага имеет значение? — уточнила я.
— Если столкнёшь крышку, и она разобьётся, не страшно, — успокоил меня дух.
Ну и отлично. Я отошла подальше, и выпустила по крышке подряд три «чёрных молнии».
— Эй, ты что творишь?!
Над крышкой появилась полоска прочности, аналог жизни для неодушевлённых предметов. Больше тысячи очков, зараза. Я прикинула, сколько времени придётся работать, и приуныла, но тем не менее обнулила синюю шкалу и села отдыхать.
Чтобы разнести крышку потребовалось пять циклов, час с лишним времени, но я справилась, и, в общем-то, оказалась в плюсе. Мана поднялась до двухсот семидесяти трёх, что не могло не радовать. Дух, глядя на плоды моих трудов, обозвал меня дикаркой и посторонился, пока я вытаскивала из саркофага осколки вдребезги разнесённой крышки.
Внутри обнаружился скелет в истлевшей одежде. Я поморщилась и вопросительно посмотрела на призрака.
— Вырежи руну у меня на черепе, — подсказал он, подлетая ближе. — У тебя есть что-нибудь острое?
Пришлось доставать из сумки нож. Надеюсь, выцарапать подобие загогулины, именуемой «Упокоение» будет достаточно. Трогать череп — та ещё мерзость. Я успокаивала себя тем, что мертвец всего лишь нарисованный. Будь нежить настоящей, она бы пахла, а в могильнике, слава разрабам, воздух затхлый, пыльный, но и только. Зловония не шло даже от полуразложившихся зомби, так, кислинка лёгкая чувствовалась. Ножик соскочил, лезвие чиркнуло по пальцу, и выступила кровь. Чёрт, аккуратней нужно. Да и хозяин останков внимательно следит из-за плеча.