Поймав его взгляд, я боялась разорвать зрительный контакт - эту тонкую ниточку доверия, протянувшуюся между нами. Как будто если отведу свой - момент будет безнадёжно утерян, разбившись о его привычную стену отчуждённости.
Что-то в нём опять изменилось. Неуловимо, и в то же время чётко. Его глаза! Сейчас их можно было назвать какими угодно, но точно не пустыми! Его взгляд был растерянный и в то же время изучающий, пристальный, но мягкий. На его хмуром лице он смотрелся так непривычно. И насколько поразило это открытие меня саму, настолько же, вероятно, перемена во мне поразила его.
Одёрнув руку, я встала с лавки, намереваясь уйти. Но он удержал, перехватив мою ладонь.
— Сделай так ещё раз… пожалуйста.
И снова этот его взгляд. Теперь уже я избегала встретиться с ним вновь. Казалось, он проникал внутрь меня, сводя с ума. Настоящий дурман. От него кружилась голова, разлетались мысли, а внизу живота становилось невыносимо пусто. Да что со мной такое, чёрт возьми! По телу разбежались мелкие мурашки, стоило ему только ко мне прикоснуться.
— Твой друг прав. Тебе сейчас следовало бы крепко пожалеть о содеянном и распрощаться со мной, пока сам не пострадал, — прошептала я еле слышно и по-прежнему избегая смотреть ему в глаза.
А в душе я сорвалась на крик, умоляя его, чтобы не бросал меня сейчас, когда я точно поняла, что без него уже не смогу…
— Я взрослый мужчина, Ася, — ответил он глухо, — и решений своих не меняю, а так как всегда думаю, прежде чем делаю, поэтому и никогда не сожалею о содеянном.
* * *
— Зачем тебе всё это? — спросила она, не оборачиваясь.
Да если б он мог сказать! Хотел он её — вот такую противоречивую: колючую и нежную, открытую перед ним нараспашку и смешную.
С тех пор как он привёз её сюда, он изучал себя как бы со стороны, пытаясь понять происходящее с ним, с ней, с ними. Проанализировать их отношения и его отношение к ней. И каждый раз выходило, что отношений нет. Но и выкинуть всё из головы, просто отодвинуть — не мог, как ни пытался. Она по-прежнему заводила его и удивляла, дарила ощущение жизни и остроту восприятия, но в том-то и дело, что её очарование даже в «колючках» становилось всё более глубоким и пронизывающим, одуряющим, привязывающим его — больше, больше и больше.
Он сам не понял, как притянул её к себе, сомкнув руки на её талии, такой тонкой, что он боялся её переломить. Поэтому лишь прислонился лбом к её животу и вдохнул одуряющий и травящий душу запах. Её запах. Он окутал всё его личное пространство, создавая вокруг вакуум, наполненный им одним.