- Расстрел? Газовая камера?
- Пылёва, - глядя на меня, чётко и практически по слогам произнёс учитель, - мы живём в
демократической стране и то, о чём ты говоришь, нереально.
- К сожалению? – снова переспросила я.
Ну честно, недосказанности в его словах не заметил бы только слепоглухонемой. Пётр Ильич всегда ненавязчиво подводил нас к «нужному» мнению по тому или иному вопросу, оставаясь при этом как бы в стороне.
Мужчина скрипнул зубами, и это было отчётливо слышно в гробовой тишине класса.
Тут бы мне и уняться, но куда там! К девятому классу я уже точно для себя решила, что когда вырасту - стану журналистом. Причём буду писать только правду и не размениваться на ложь, пусть и сенсационную.
- Ну, вы бы поставили десяток таких к стенке? – решила я дать учителю шанс впервые в жизни выразить собственное мнение, так сказать, без прикрас и недомолвок.
- Встань!
- К стенке? – отозвалась я со своего места.
- Встань и выйди вон из класса!
Не дожидаясь моей реакции, Пётр Ильич стремительно подошёл к двери и рывком её
распахнул. Затем, старательно отводя взгляд, указал на выход.
- Вопрос о твоём отчислении я буду решать в вышестоящих инстанциях, - бросил он мне вслед, и дверь за моей спиной шумно захлопнулась. Оставшись стоять в пустом коридоре, я, как никогда раньше, утвердилась в своём желании по поводу дальнейшего жизненного пути. Без вмешательства отца и вопреки его мнению о моей никчёмности поступить на факультет журналистики и добиться на этом поприще успеха!
Инцидент на уроке истории вызвал переполох. У нас ведь образцовая гимназия и подобное поведение было недопустимо.
Если честно, навряд ли вообще зашёл бы вопрос о моём отчислении. Частные гимназии стоили немалых денег и каким бы ужасным ни был ребёнок, скорее уволили бы учителя, который не нашёл подход к «гениальному» отпрыску новой русской элиты.
Но учителя истории поддержала Римма Борисовна, преподаватель по Мировой Культуре и жена очень уважаемого в Москве человека. Наверное, это был единственный педагог, который сеял разумное, доброе, вечное не ради денег, а, так сказать, для души. Или от скуки, поскольку лично у меня были сомнения по поводу её компетентности.
На её уроке я уточнила, какого художника она имеет в виду: МАне или МОне? На самом деле различить этих двух импрессионистов легко: «Моне — пятна, Мане — люди», о чём я и сообщила Римме Борисовне, которая перепутала эпатажный и вызвавший бурю негодования «Завтрак на траве» Эдуарда Мане с игрой теней на одноимённой картине Клода Моне. Полученный же неуд только укрепил мою теорию о том, что правда людей раздражает.