- Да пошёл ты! – выпалила я в сердцах.
Бультерьер дёрнулся, и я сначала даже не поняла, что произошло, но мои губы обожгло огнём.
Он ударил меня по губам!
- Ты охренел? – тут же взревела я пожарной сиреной.
Ещё один шлепок тыльной стороной ладони обжег губы, да так, что они запульсировали. Больно, блин! Адреналин после встречи с ниндзя схлынул, и разбитые губы, как и челюсть, болели так, что даже разговаривать было невмоготу. Не удивлюсь, если и физиономия распухла.
На глаза навернулись слёзы. Смахнув скатившуюся по щеке предательскую слезинку, я злобно уставилась на этого непрошибаемого мордоворота.
- Пристегнись, - Бультерьер равнодушно повторил свой приказ, как будто речь шла о погоде.
Ещё одна слезинка скатилась по щеке, за ней вторая. А следом слёзы покатились градом, и я уже не сдерживала себя. Это была и реакция на боль, и последствия пережитого шока, и жалость к самой себе. Эмоции просили выхода, но в то же время скопившись глубоко в груди, не желали выходить наружу. Слёзы и те не приносили облегчения.
Шмыгая носом, я всё-таки потянула за ремень безопасности и принялась тыкать замком рядом со своим сиденьем. В глазах двоилось от устилавшей их влаги, и я почти ничего не видела. Со всевозрастающим исступлением я пыталась воткнуть дурацкий замок в защёлку, пока не почувствовала, как рука Бультерьера направила мою кисть, а в следующий момент сработал щелчок механизма.
- Твой отец мёртв, - глухо произнёс мужчина, - тебя должны были тоже исполнить специально обученные люди.
Бросив на меня короткий взгляд, Бультерьер добавил:
- Можешь не благодарить.
Смысл его слов до меня дошёл не сразу. Должно быть, я так сильно замкнулась в себе, упиваясь своими горестями и размазывая по лицу слёзы, что сказанное Бультерьером сначала пропустила мимо ушей. Когда же слова «отец» и «мёртв» достучались-таки до моего перегруженного «процессора», я круто развернулась и во все глаза уставилась на Бультерьера.
- Я тебе не верю, - прошептала я.
Мужчина ожидаемо никак не отреагировал.
В мчавшейся машине повисло напряжённое молчание, и это давило на нервы.
- Где моя мать? – твёрдо спросила я и, памятуя о его славной привычке оставлять вопросы без ответов, добавила: – Отвечай!
- Она тебе не мать. Забудь о ней, - прошелестел Бультерьер.
И всё сразу встало на свои места. Да он же чокнутый! И как я сразу не догадалась!
Это открытие меня, с одной стороны, порадовало, потому как верить в то, что Бультерьер говорит, совершенно не хотелось. С другой - возникли серьёзные опасения, и благополучный исход всей этой ситуации начал казаться ещё более сомнительным.