- Мне нужно позвонить, - выдавила я из себя, не прекращая зрительного контакта.
- Кому?
- Тохе.
- Нет.
- Почему?
- Он мне не нравится.
- Знаешь, ты тоже не красавчик.
Прищурился. Наверное, злился. К чёрту!
- Ладно, тогда другой вопрос, точнее, два вопроса, - выпрямившись и приняв позу сахарницы, я выдохнула, заставляя себя собраться с силами.
- С кем ты только что разговаривал и зачем ты меня спас? – выпалила на одном дыхании.
Он подошёл и, чуть склонившись надо мной, прошептал:
- Тебя не учили, что подслушивать не хорошо?
- Я нормально спросила. Нормально ответь, пожалуйста.
- А ты уверена, что хочешь знать ответ, принцесса? Поверь, есть вопросы, которые лучше не задавать.
И снова скрытая угроза в голосе. Снова его пронизывающий насквозь взгляд.
- Уверена, - прошептала и чуть не подавилась вдохом.
Выпрямился, всё так же глядя на меня, но я взгляда не отвела. Лишь судорожно вздохнула, отметив про себя, как сильно я сейчас боюсь его молчания.
- Потому что хочу тебя, - ответил он, неотрывно глядя мне в глаза, - в постель свою тебя хочу. Довольна?
Наверное, услышанное очень красочно отразилось на моём лице, потому как, заметив мою реакцию, Бультертер усмехнулся и поинтересовался:
- Что-то ещё, принцесса?
- Не называй меня так! Мне не десять лет и я не одеваюсь в розовое, - пролепетала я невпопад.
Стальные глаза смерили меня от пят и до макушки, как будто раздели до гола, и я сейчас стою перед ним даже не в розовом, а абсолютно голая!
Вспыхнув, я тут же плотнее запахнула на груди рубаху, чем вызвала его скептическую улыбку, типа «чего я там не видел».
- А почему… почему ты тогда не взял меня ночью?
В ответ тишина. Не знаю даже, кому было тяжелее в этот миг: мне спрашивать или ему отвечать. Ведь я видела, что каждое слово давалось ему с трудом. Не потому что стыдно а потому что не хочет, чтобы я знала. Это было страшно. Наблюдая, как в звере идёт адская внутренняя борьба, я даже забыла, как дышать.
- Потому что я люблю тебя…
* * *
Нет ничего печальнее, чем несоответствие желаний и возможностей. Особенно если желания берут верх. Наблюдая за ней в обычной жизни, Снайперу пришлось осознать это в полной мере. Одно дело, когда тебе чуть больше двадцати и ты только что дембельнулся: устремления, цели, смелые планы на будущее — что может быть естественней? Женщины, даже самые недоступные, кажутся всего лишь крепостью, которая рано или поздно сдастся под твоим напором.
Другое дело сейчас, когда тебе хорошо за тридцать… а ей всего восемнадцать и она обещана другому…
Что в ней? Что ему до неё?! Этим вопросом Снайпер задавался тысячу раз и тысячу раз тут же сам себе отвечал – всё! В ней вся его жизнь!