А когда с Беркутом было покончено, пришло понимание, что стремиться Снайперу больше не к чему, да и незачем.
Это как ожидание праздника, которое лучше самого праздника. Отшумело торжество, и вместе с волнением утихло и праздничное настроение. Все снова вернулись к привычным будням своей рутинной жизни.
А в случае с Данилой — к рутинному существованию. Он по-прежнему был как тот пустой сосуд. В его сердце, в душе и во взгляде царила пустота. Не было ни холода, ни жары. Не было ни радости, ни печалей и страданий. Не было любви, счастья или даже дружбы. Ничего не было, потому как ничто не способно сдружиться с пустотой.
У него не осталось ничего, кроме необходимости оглядываться на каждом шагу. Нет, он не боялся смерти, он даже не знал, боялся ли он хоть чего-нибудь. Всепоглощающая пустота разъела его изнутри, как червь яблоко, уничтожая всё живое внутри и лишая даже таких базовых инстинктов, как страх.
Перед тем, как закрыться от всего мира в этом охотничьем домике посреди леса, Снайпер «заказал» самого себя и немного развеял своё серое существование игрой с киллером в «кто кого исполнит». Данила выиграл. А потом снова наступила привычная пустота.
Прямо за дверью начинался лес с тропой, петляющей между вековыми деревьями. Полусумасшедший старик обитавший здесь умер а на его единственного сына поступил заказ. Во время сбора информации на толстосума, Снайпер и вышел на это заброшенное место. Семьи у Толстосума не было, поэтому оборвав его жизнь на лестничной клетке, в двух шагах от его квартиры, Данила присвоил дом себе. На картах города не было лесной тропки, служившей единственным проездом в это забытое всеми место. Сюда не заглядывали грибники и не приезжали любители пообщаться с природой.
Здесь, вдалеке от шумного мегаполиса, он был один на один со своими демонами, бутылкой «Столичной» и Его Величеством Наганом. Последний он отобрал у того самого киллера. Да вот незадача, патрон оставался всего один.
Сделав очередной глоток прямо из горлышка, он прокрутил барабан револьвера с одним патроном и приставил его к виску. Сухой щелчок был им встречен без единой эмоции, ни один мускул на лице не дрогнул.
«Твоя очередь», — беззвучно обратился он к пустому стулу напротив. Прокрутив снова барабан, Данила направил на него дуло нагана. Смерть, издеваясь над ним, скалилась и строила рожицы. В её безликих чертах он видел лица своих жертв в момент, когда их жизни обрывала его рука. Лица сменялись, превращаясь в настоящий калейдоскоп: красивые и не очень, молодые и старые, их объединяла всегда одна и та же холодная, безграничная, всепоглощающая пустота в глазах.