- Почему он?
- Никто и никогда не имеет права приближаться к тебе слишком близко. Вовка перешел границы дозволенного. Он оказался там, где ему и место, а ты можешь дальше подстилаться под кого хочешь, хоть весь полицейский участок оттрахай, ничего не изменишь, - он замахнулся, и щеку обожгло от сильного удара. Палач вложил в него всю ярость, человеческое обличье сползало с лица монстра. Из уголка моей губы, медленно полилась теплая струйка крови.
- Ты кем себя возомнил вершителем судеб?! Ну-ну, Стасик, чем выше взлетишь на подлости, тем больнее шмякнется о землю прогнившее тело, - плюнула кровавой слюной ему в лицо.
- Только падать дорогая моя ты будешь со мной, случись что утяну за собой всех и тебя в первую очередь. Так что молись, чтобы я и дальше был наверху, тогда и твоя шкурка цела будет.
- А теперь ты запомни, мразь, - схватила его за ворот рубашки и что есть силы, притянула к себе. Чувствовала, как горит все внутри, гнев пожирал меня, и выплескивался на мучителя. На минуту я заставила его застыть в изумлении. – Случись что с Владимиром, и мне нечего будет терять. Я положу все силы и уничтожу тебя, пусть сама подохну, мне все равно. Но ты будешь мучиться, Стас, гнить заживо и молить о смерти, как о самом желанном освобождении!
На долю секунду по утонченному лживому лицу пробежала тень страха. Ненависть моего взгляда обожгла, заставила поверить. Палач оттолкнул меня и скрылся на кухне. Вернулся довольно быстро, на лице играла до боли знакомая расчетливая ухмылка. Руки за спиной, поза уверенная. Надо отдать должное гниде, в его умении владеть собой.
- А теперь запомни, игра всегда будет идти только по моим правилам. Хочешь снисхождения? Я готов к переговорам. Но никогда, слышишь, никогда не смей диктовать мне условия! – он подошел ко мне, схватил за волосы и рывком стянул с кресла.
Дотащил до дивана, уложил к себе на колени и стянул спортивные штаны вместе с трусами. В руке у Стаса появился огурец, он провел им по моим губам. Так вот зачем мразь, ходил на кухню.
- А ведь усмири ты свою строптивость, покажи мне свое послушание и многого могла бы избежать. Но нет, ты сама ищешь себе новые и новые проблемы, - он резко воткнул огурец мне в промежность, свободной рукой прижав тело к своим коленям. Палач орудовал быстро, принося мне не столько физическую, сколько моральную боль.
Я сыпала проклятиями и извивалась, и чем больше было сопротивление, тем безжалостней становилась рука в промежности.
- Видишь, ты снова в моей власти, и я делаю что хочу. Ты моя, Катя, и только моя! Будешь работать, будешь исполнять все поручения, петух получит послабление. Только ты начнешь брыкаться, сразу же дело пойдет в ускоренном темпе. Его благополучие зависит от тебя, от твоего послушания и покорности, - он сделал еще несколько резких движений огурцом, после чего отшвырнул меня, как мусор на пол, я больно ударилась головой о стол.