Услышав это имя, Шульц вздрогнул, хотя это был известный и ему, и, как он смел надеяться, князю факт, который он тут же, не утаивая ничего, открыл Анису Виссарионовичу, когда они шли по переходам подземной пещеры.
Пред мысленным взором лейб-квора тут же встало лицо Настасьи Павловны, и страх, что она может пострадать во всем этом деле, мгновенно заполонил сердце Шульца.
— И была присвоена Леславским, а сам Алексей Оболенский убит его же руками, — не дожидаясь, пока Семен Брониславович продолжит, вставил ремарку Петр Иванович.
Великий князь перевел на него взгляд, но, тут же кивнув на его слова, уточнил:
— На что же тогда Оболенскому нужна была эта машина, ежели она может творить такое?
— Это вы сможете почерпнуть из записей самого Оболенского, — вступил в беседу Фучик, кивая на папку с документами, лежащую на столе. — Леша был великий изобретатель, который мог принести державе много пользы, ежели бы не был отправлен на тот свет душегубцем Леславским, оставившим мою племянницу вдовой. Сия машина была изобретена им для промышленных целей. Однако в руках штабс-капитана Леславского превратилась в едва ли не смертельное орудие, способное причинить вред если не всей России, то всему Шулербургу, как пить дать.
— Отчего же так случилось, Анис? — как показалось Шульцу, с насмешкой уточнил Его Высочество, вот только насмешка сия была направлена вовсе не на них, а на Семена Брониславовича, что переминался с ноги на ногу, не в силах сказать и слова.
— Оттого, что Леславский был поглощен трудами мистического толка. — Фучик указал на стол, и только тогда Шульц заметил лежащую на самом краю книгу. Вероятно, ту самую, что он видел в окружении свечей в злополучной пещере. — Как следует из нее, все те камни и все те убийства, которые мы расследовали, вели Андрея Васильевича к одной цели — господству над миром. И помешать ему смог только Шульц Петр Иванович и моя племянница, Оболенская Настасья Павловна, та самая супруга Алексея, невинно убиенного Леславским.
Право слово, лейб-квор, заслышав похвалы в свой адрес, в очередной раз едва удержался от того, чтобы не вступить в разговор и не просить Фучика не приукрашивать его заслуг. Он всего лишь делал то, что должен был делать, и особого подвига в этом не видел.
— Значит, выходит как выходит, — резюмировал Его Высочество поднимаясь на ноги и на этот раз не противясь тому, что Фучик и Шульц тоже встали со своих мест. — У Охранного под носом творилось такое безобразие, едва не стоившее всей державе слишком дорого, а настоящие герои Отечества — люди скромные и неприметные.