— Скажите, Петр Иванович, — нарушила Оболенская установившуюся меж нею и Шульцем тишину, — не показался ли вам тот, за кем вы гнались… несколько знакомым? — задав вопрос, она нервно сглотнула, надеясь всею душою, что только ей привиделось это жуткое сходство. И, словно бы не в силах боле молчать, тут же добавила, решив поделиться с Петром Ивановичем хотя бы частью того, что знала:
— Я видела покусителя, господин лейб-квор. Примерно за пару-тройку минут до того, как обнаружила вас. Прямо пред моими очами он растворился в зеркале без следа, а когда я поняла, что это потайная дверь и бросилась следом — нашла только вас. О нем и я вопрошала тогда… до падения.
Настасья Павловна замолчала, давая Шульцу возможность обдумать сказанное ею, но тишина стояла меж ними недолго. Вскоре Оболенская приглушенно вскрикнула от того, что кто-то коснулся ее плеча, а обернувшись, обнаружила пред собою Моцарта.
Пианино было покрыто грязью и водорослями почти наполовину, а одна из тех странных трубок, что зачем-то ввинтил в его внутренности Алексей Михайлович, теперь выглядывала из-под крышки и протягивала Настасье Павловне то, что заставило ее дрогнуть.
Похолодевшими враз пальцами она коснулась поверхности золотых карманных часов и, не давая себе возможности передумать, повернула их тыльной стороной.
В неверном свете костра на металлической поверхности сверкнула гравировка с хорошо знакомой монограммой «А.Ф.», не оставлявшая никакой надежды на то, что присутствие дядюшки на дирижабле было не более, чем игрой воображения. Зажав свободной рукою рот, Оболенская неотрывно смотрела на страшную находку, словно не могла поверить собственным глазам и будучи не в силах произнесть ни слова.
Не успел Петр Иванович ответствовать Настасье Павловне относительно того, о чем она поведала ему минутой ранее, как подле нее обнаружилось то самое пианино, наездником которого Шульцу уже довелось однажды стать. Нахмурившись, он наблюдал за тем, как Оболенская забирает у Моцарта предмет, который и самому ему был слишком хорошо знаком.
Она спросила его о том, что и без того занимало теперь все мысли Петра Ивановича. Что станется с ними, ежели под личиною покусителя действительно скрывается дядюшка Настасьи? Тем паче, что найденные Моцартом часы словно улика указывали на то, что на дирижабле либо находился сам Анис Виссарионович, либо тот, у кого по каким-то причинам были в момент полета его часы.
— Позвольте, — проговорил он, забирая у Настасьи Павловны находку Моцарта. Затем поднял ее к глазам и принялся пристально разглядывать в полумраке, едва рассеивающемся от многочисленных фонарей, что уцелели при падении «Александра Благословенного» наземь, и теперь загорались то тут, то там. Выжившие пассажиры уже собирались малочисленными группками, разжигая костры, кто-то горестно всхлипывал, кто-то выдвигал теории относительно того, где они могли оказаться. Были и те, кто предлагал тотчас же, не теряя времени, отправляться по ночному лесу на поиски какого-нибудь поселения. К подобным дуракам Шульц себя не относил, но и противоборствовать желающим не собирался.