Никогда раньше меня не раздирало такими эмоциями, да ещё так долго! Я устала так остро реагировать, не по мне оказалась шапка. Да, начала немного лучше понимать других — если они вот так всю жизнь живут, бедолаги, то что им ещё остаётся? Но сама мечтала поскорее прекратить беситься. А это станет возможным только тогда, когда сойду с этого проклятого поезда в Сочи. И пусть они тут все сами в своём соку варятся. Проводница, Похоронов, кукла эта, о которой он говорил.
Я умыла руки, сделала воду погорячее и ещё подержала в ней немного руки. Кончики пальцев заледенели до физической боли, казалось, сейчас просто отвалятся. Из-за поднявшейся влаги зеркало запотело. «А вот шиш тебе», — мрачно подумала я. — «Я помню окно в коридоре. Ничего не буду рисовать!»
Рисовать можно силой мысли, отдались эхом в моей памяти мои же собственные слова. Силой воображения…
По конденсату прошла первая чистая полоса. Но я не трогала его пальцем, клянусь! Я руки вообще за спиной держала, от греха. Оно само!
«Само» начало складываться в плоскую рожицу — точка-точка, запятая; точки-глаза перечёркивались косыми стежками, веки, — я знала это! — зашили на живую и без наркоза, кривой иглой, толстой нитью… и капельки, стекавшие от пальца невидимого рисовальщика вниз начали понемногу темнеть, наливаясь красным.
Я вылетела в коридор, словно меня под зад пнули увесистым сапогом. Вцепилась в поручень, чтобы успокоиться, начала считать вагоны волокущегося навстречу грузового, — наш состав тоже замедлил ход, и, казалось, кишка из грязных, в ржавых потёках, цистерн никогда не закончится.
— Всё в порядке? — осведомилась проводница, вставая рядом. — Жалоб нет?
Я наконец-то прочитала бейджик на её груди. Мрачнова Келена Таумантовна. Хорошее имечко. Впрочем, девушка при ближайшем рассмотрении действительно не выглядела русской. Тёмные волосы, тёмные глаза, длинный, слегка крючковатый нос — прямо шнобель, откровенно говоря! — смуглая кожа. Наверное, откуда-то из южных регионов нашей великой и могучей девушка. Или из азиатской степи. Разрез глаз, впрочем, больше похож на европейский… Полукровка, скорее всего.
— Там у вас, — я ткнула за спину, в дверь туалета, — грязь. Потрудитесь прибраться.
— Всё? — усмехнулась она, показывая чёрный зуб.
К стоматологу бы ей, к хорошему. Или уже не улыбаться вовсе, не пугать состоятельных пассажиров (другие билеты в СВ не покупают, такие, как я, кому понадобилось срочно, вотпрямщаз, ехать, а варианта подешевле не нашлось, — всё же большая редкость).
— Всё, — отрезала я.
— Благодарю, — хмыкнула она, — за наводку на недостатки. Сейчас займусь!