Не обозвал. Сел на своё место, открыл было ноутбук, снова закрыл его. Молчал. Молчала и я, не зная, что сказать. Нарушила его приказ, вышла из купе, да. А ещё видела, насколько он устал. Ему поспать бы… и чтобы никто не дёргал… Пусть он сто раз нечеловек, существо из-за Двери, — проигравшее в нарды собственное имя! — а нормально выспаться ему не помешает.
— Кто такой Всеслав? — спросила я, чтобы хоть как-то разбавить затянувшееся тяжёлое молчание.
Брови Похоронова поползли вверх.
— Кто тебе сказал?
— Кэл, — не стала я отпираться.
— Кэл, — с досадой выразился он, имя проводницы прозвучало как ругательство. — Язык у неё без костей, помело поганое!
— Она тоже из-за Двери, — невинно заявила я. — Как и ты.
Он дёрнул плечом и не ответил.
— Сколько же вас здесь таких, — задумчиво продолжила я. — Ты, Кэл, Всеслав этот таинственный. Прямо Гарри Поттер вокруг какой-то. Злые колдуны, добрые колдуны, куклы…
— Всеслав — человек, — поправил меня Похоронов.
Ага, человек. Такой человек, которому ты, нелюдь, в нарды проигрался подчистую. На пятьдесят лет! И почему, спрашивается, нарды, а не, скажем, карты или шахматы? Боюсь, на этот вопрос ответа я не узнаю. Даже если прямо спрошу. Он промолчит. Пропустит мимо ушей и промолчит…
Его руки на гладкой белой поверхности столика. Узкие, длинные, как у пианиста, пальцы. Смуглая, но не чёрная, не с тем отчётливым оттенком, какой бывает у мулатов, кожа. Не мулат. Вообще ни капельки негроидной крови, даже сильно разбавленной: не тот типаж. Недавно заживший шрам, ещё тугой и багровый, уходит под рукав зигзагом. Служба у Похоронова явно не из простых. Приходится и драться и магию применять. И получать раны.
— Куклу надо изловить, — сказал вдруг Похоронов и посмотрел на меня в упор.
Я уже немного привыкла к нему, к его странному пугающему взгляду, к ярким глазам — что ж, теперь я знала их природу, понимала, отчего у них такой удивительный, словно подсвеченный изнутри ледяным фиолетовым солнцем оттенок. И уже не боялась. Во всяком случае, не боялась так, как боялась его раньше.
— Ты мне поможешь, — безапелляционный тон.
Поможешь, и всё тут. Потому что я так решил. Хочешь, не хочешь, боишься, тошнит тебя — твои проблемы. Надо.
— Ты убьёшь её? — спросила я горько.
— Перевезу, — оскалился он.
И гадай, что бы это значило. Объяснять он не собирался. Хватило того, что уже рассказал!
— Может, мне нарисовать?..
— Нет, — резко отреагировал Похоронов. — Вот уж этого — не надо. Ни в коем случае!
— Ты не дослушал, — тихо, упрямо сказала я. — Если я нарисую, что с куклой мы справимся. То всё пройдёт хорошо.