Напуганная до полусмерти девица так и не решалась произнести вслух имена обоих преступников, предпочитая заменять их подходящими по смыслу словами. Тагиева, между тем, пыталась услышать причину, побудившую их к такому жестокому поведению. Хоть, если дать ей возможность быть до конца откровенной, она и на этот вопрос прекрасно знала ответы, но все же с настойчивостью спросила:
— Они что-то хотели? Наверное, деньги? Сколько им надо?
— Они требуют тысячу долларов в месяц со всех нас четверых, — всхлипнув, отвечала старшая из всей этой группы, — на раздумья дали неделю, а потом обещали поступить также с каждой, кто выразит несогласие, пообещав кого-нибудь для острастки убить.
— Вообще озверели два «беспредельщика», — с охватившим ее негодованием воскликнула чуть громче Азмира, — двести пятьдесят долларов с человека? Где мы возьмем такие огромные деньги? При самом удачном раскладе не выходит больше четырехсот. Это что же такое получится? Мы будем отдавать им почти-что всю свою выручку, а самим ничего не останется: только так, чтобы с голоду не загнуться. С такой перспективой мы останемся без штанов.
— Ты можешь предложить что-то другое? — продолжала отчаянно всхлипывать пострадавшая, — Или может быть на соседнюю койку полежать захотелось? Здесь, либо забрасывай этот бизнес и отправляйся работать, либо «вставай» под охрану этой «отмороженной» парочки. Лично я ничего другого и делать-то не умею. Придется как-то крутится. Рано или поздно все равно бы это случилось: не Костя, так кто-то другой бы нашелся «нахаляву» через нас поживиться.
— Да, — безропотно согласилась Тагиева, опечалившись еще больше, понимая, что попала в безвыходную, для себя, ситуацию, — будем платить, зато хоть жить будем спокойно, зная, что вот так нас больше никто никуда не вывезет, да жестоко не изобьет. Как ты понимаешь я с этим согласна, но надо еще заручится поддержкой остальных наших подружек, хотя, я возьмусь на себя смелость предположить, что и они не откажутся.
Далее девушки еще полчаса говорили на отвлеченные темы, объятые обыкновенным человеческим состраданием, после чего подошло время для прохождения процедур, и Азмире было предложено покинуть расположение лечебной палаты. Она отправилась на снимаемую ими квартиру, предназначенную исключительно для их неправомочной «работы», где ее уже ждали остальные подруги. Как она и предположила, те с «пониманием» отнеслись к свалившимся на них неприятностям, и безропотно согласились «отстегивать» рэкетирам, каждый, свою определенную долю. Пока Анжелика находилась на излечении, ее время «приема» клиентов поделили между собой три оставшиеся «в строю» жрицы-любви, распределив сутки на три равные части.