— Вопрос денег нас не волнует. Мы в состоянии оплатить любые процедуры, главное поставить сына на ноги и вернуть его к нормальной жизни. — сказала мать, хмуро глядя на врача.
— Хорошо. Н у всех есть такой шанс. Я сегодня соберу врачебный консилиум, мы напишем ожидаемый прогноз, созвонимся с клиникой в Израиле и потом передам вам их решение. Если вас все устроит, тогда будете напрямую договариваться с Израильскими врачами. У вас есть какие — то еще вопросы ко мне? — спросил он, глядя на меня.
— Пока нет. Ждем результата ваших переговоров.
— Ближе к пяти часам, я сообщу вам результат. — он удалился.
А я лежал, словно оглушенный. Слишком велика вероятность остаться инвалидом.
— Сынок, не расстраивайся. Мы посетим всех врачей, но поставим тебя на ноги! — уверенно говорила мать.
Мне б ее уверенность! Да только прогноз словно жег кожу клеймом. Инвалид. Парализован.
Как я скажу об этом Нике?!
/Ника/
Едва машина остановилась у больницы, мы с Алексом вошли внутрь. Он держал меня за руку, со стороны наверно казалось что мы пара, поэтому я попыталась освободить руку, но он лишь сжал ее крепче.
Я недоуменно посмотрела на него, он же шел, словно не замечая этого, и вел меня за собой.
— Алекс… — пытаясь привлечь его внимание, заговорила.
Но он решительно шел к дежурному на стойке и игнорировал меня. Вздохнув, решила не скандалить. Все таки мы в больнице.
— Узнав, что Крис лежит на пятом этаже, мы показали документы и расписались в книге посетителей.
Подымаясь по лестнице, мне все же удалось вырвать свою руку. Он недовольно посмотрел на меня, но продолжил идти молча.
Может он тоже нервничает, и ему нужна поддержка, а я тут устраиваю молчаливые истерики.
Наконец мы вошли в нужную палату. И я увидела Криса…
— Боже, ты жив! Я так за тебя переживала — сквозь слезы целую любимое лицо.
— Тише, милая, все хорошо — он говорит с надрывом, и даже не пытается меня обнять.
— Как ты себя чувствуешь? — вглядываюсь в го глаза и вижу там такое отчаянье и боль, что сердце сжимается.
— Прости… Не могу тебя обнять… Мое тело меня не слушается… Не могу пошевелить даже пальцем… — он говорит с трудом, хрипло выдыхая, его слова разрывают душу.
— О Боже! Но ты ведь поправишься??? Обязательно поправишься! Я верю в это! Все будет хорошо. Я люблю тебя… — рыдаю у него на груди, не веря в происходящее.
Чувствую на плечах руки Алекса. Дергаю ими, сбрасывая его руки:
— Не трогай меня! Уйди! Дай нам побыть вдвоем! — сквозь слезы рычу на него. Через несколько секунд хлопает дверь и наступает тишина, прерываемая моими всхлипами и тяжелым дыханием Криса.