— Ты справился, — киваю ему и продолжаю зарываться пальцами в густые волосы. — Спас всех кого хотел.
— Джеймс жив? — прокашлялся Ник, и я сразу же бросилась за медицинской бутылкой с водой.
— Жив, — помогаю ему приподняться, придерживая под лопатками ровно до тех пор, пока он продолжает пить. — И всё только благодаря тебе. Врачи говорят, что уже через неделю его отправят домой, ну а тебе… — целую его в губы, скольжу по ним языком и чувствую у себя во рту отголоски пролитой крови. — Придётся полежать здесь гораздо дольше…
— Боже, малышка, — сходятся его брови на перебитой переносице, когда он начинает улыбаться. — Неужели ты здесь всю ночь проторчала?
— Не хотела оставлять тебя одного, — беру его за руку и ложусь щекой в широкую ладонь. — Тем более что со мной всё это время был Алекс.
— А сейчас? Он ещё здесь? — болезненно выдыхает Николас, пытаясь присесть в кровати. — Я бы хотел его поблагодарить.
— Отошел за кофе и сэндвичами. Слушай, Ник, — целую его в подушечку под большим пальцем и смотрю прямо в глаза, — это ведь правда что он твой сын, да?
Прайд смотрит на меня долгим, испытывающим взглядом и ни один нерв и ни одна мышца на его лице не дергается, когда он наконец-то даёт мне ответ:
— Да. Он мой сын. Но я не могу ввести его в подобный статус. Не могу ввести в свой дом и в свою семью. Не могу позволить, чтобы мои недоброжелатели использовали его в своих целях. И именно поэтому, чем меньше людей в курсе нашей с ним связи, тем проще ему будет жить на этом свете.
Не знаю о чём именно он думает в этот момент, но я не испытываю ни злости, ни ревности, ни осуждения. Он бросил Мию с ребёнком на руках, а потом нашел и постарался дать всё что мог.
— Ну а вот и он сам, — улыбаюсь, видя в дверях знакомую фигуру. — С кофе и самыми вкусными в рисе сэндвичами, — поднимаюсь и целую Николаса в висок. — Думаю вам нужно поговорить, ну а мне поехать домой и немного отдохнуть.
Следующие шесть дней превращаются в ежедневную дорогу от дома и до больницы. Прайд запрещает мне ночевать в его палате, из-за чего мы с Алексом разделяем роль сиделки на пару. Сейчас, когда Кристофер умер, всё кажется более или менее спокойным.
По крайней мере, у Николаса больше нет очевидных врагов, желающих свести его в могилу. Нет никого, кто бы решился выступить против него сейчас, когда его люди практически вырвали вместе с корнём главу одной из влиятельных семей Нью-Йорка.
Долгое время Меган отказывалась принять тот факт, что именно Кристофер был тем, кто травил её сына. Но когда Билла Уолдри осудили за пособничество её брату, была вынуждена смериться с этой жестокой правдой.