— Что-то не так? — убираю я руки в карманы, понимая, что она скорее отгрызёт себе запястье, чем позволит к себе прикоснуться.
— Не хочу, чтобы подумали…
— … Что мы вместе?
И снова я вижу в её глазах проблески совершенно неуместного страха. Ещё днём она прижималась ко мне, даже и не думая ни о каком стыде, а сейчас снова ведёт себя, как
будто мы попали в средневековье. И стоит нам показаться на людях, как её тут же нарекут шлюхой, до смерти забивая камнями.
Прайд был так хорош, что от одного его вида перехватило дыхание. И пусть передо мной и не стоял тридцатилетний холеный мачо, но Николас всё равно оставался настолько красивым мужчиной, что, будь ему хоть сто лет, меня бы всё равно обдало волной удушливого жара.
Лёгкая паутинка морщинок становилась куда заметнее, когда он улыбался. Они появлялись в уголках серых глаз, ложились на лоб и опускались от края аккуратных губ вдоль аккуратной недельной щетины. И за эту самоуверенную улыбку я была готова продать душу Дьяволу. Была готова любоваться ею точно так же, как миллионы любуются Джакондой.
Я смотрела на него, понимая, что дышать становится больно. И это было отнюдь не аллегорией. Мне становилось больно, потому что, стоило сделать хотя бы один вдох, низ живота тотчас пробивало тугим спазмом, заставляя ощутить внутри себя вязкий ком настолько постыдного желания, что я была готова провалиться сквозь землю!
Спустя столько времени внешность Николаса Прайда стала для меня своеобразным произведением искусства и неоспоримым эталоном того, как именно должен выглядеть настоящий мужчина.
В этом чёрном костюме его широкие плечи и мощное телосложение казались ещё более внушительного вида. И знать, что под ним прячется тело бога, было чем-то безумно грешным и преступно-порочным. Моей личной тайной. Исповедью, которую не услышал бы ни один священник в мире…
Наверное, именно поэтому, когда он протянул руку, я почувствовала себя на краю пропасти. Мне хотелось прикоснуться к нему. Хотело ощутить на своей коже его тепло. И это желание настолько сильно овладело всеми моими мыслями, что я почувствовала себя проклятой…
Проклятой, потому что за все эти дни мне с настоящей обречённостью пришлось признать, что я совершенно точно и безоговорочно влюблена…
— Дело не в том, что мы вместе… — «А в том, что мы никогда вместе не будем». Но я никогда не смогу сказать это вслух! Никогда не смогу признаться, что хочу быть с ним! И хочу, чтобы он был только моим! — А в том, за кого меня могут принять.
— Как знаешь, — безразлично пожав плечами, Ник пропустил меня вперёд.