— Красиво, не так ли? — усмехнулся Ник, окуная сигарету в остатки кофе. — Разбавьте ложь правдой, и уже никто не сможет докопаться до истины.
— Но ведь это бред! — сжала хрустящую бумагу, видя, что, в отличие от меня, сидящий напротив мужчина совершенно другого мнения. — Никто не поверит в эту чушь, не имея ни малейших доказательств!
— Не поверили бы, будь это любое другое издание. Но «The Wall Street Journal»… — поднялся, поправляя пиджак. — А Джеймс молодец. Выбрал самое лучшее, для того чтобы вылить на меня ведро помоев.
— Ник! — подскочила на ноги и ухватилась за узел чёрного галстука.
Дрожащие пальцы выбивали по атласной материи испуганную чечётку, пока я снова и снова оказывала ему совершенно ненужное внимание. В этот момент я так сильно боялась взглянуть на Николаса, что то и дело поправляла воротник и теребила белые пуговицы, собирая в кулак постоянно гаснущую уверенность.
Мне не хотелось думать, что Николас на самом деле может винить во всём этом именно меня. Не хотелось чувствовать себя виноватой во всех его лишениях. Потому что прекрасно понимала, что теперь их будет с избытком…
Прайд, как всегда, прав, и эта статья всего лишь первый брошенный в него камень. Одно дело — решать вопросы с конкурентами, но другое — сеять хаос в своей собственной семье. Обвиняться сначала в убийстве, а теперь ещё и похищении с целью завладеть всеми моими активами. И люди не простят ему подобное. Не закроют глаза. И не забудут с очередным громким скандалом.
Пусть эти обвинения всего лишь лживые домыслы! Пусть в них нет и грамма правды! Пусть со временем он и сможет обелить свою репутацию! Пусть они узнают правду! Пусть найдут настоящего виновника всех тех событий! Но след от сегодняшней статьи всё равно останется на нём до самого конца…
Превратится в огромный, багровый рубец, проходящий через всё его лицо. И каждый раз, когда Николас будет появляться на очередной презентации или светском приёме, за его спиной продолжат шушукаться, обсасывая давно прошедший скандал, облизывая его до зудящей боли и незаживающей раны. Потому что такова природа современного общества. Нам нравится упиваться чужой болью. Нравится снова и снова смаковать загубленную репутацию, чувствуя себя выше. Лучше. Достойней…
— Но ведь ты сумеешь это опровергнуть, правда? — нервно облизнула губы и сразу же сглотнула, смотря на идеальный узел его галстука через пелену выступивших слёз.
— А разве может быть иначе, малышка? — взял меня за подбородок, заставляя посмотреть в серые глаза. — Разве я могу проиграть? Тем более сейчас, когда мне снова есть за кого бороться.