Толкнула его на кровать, а он упал, продолжая смотреть на меня снизу вверх. Я стащила и отбросила в сторону блузку, а молодой оборотень торопливо возился со своими пуговицами…
Воспоминание мелькали, как кадры из старого кино. Он уронил рубашку на пол, пальцы парня чуть подрагивали от напряжения. В нем было столько силы, она клубилась, рычала, билась и царапалась внутри него, как запертая в клетку фурия. Он был на грани срыва. Скоро зверь обернется и убьет всех, кто в этот момент будет рядом. Это один из этапов взросления перевертышей, и чем сильнее должен стать волк, тем кровавее будет срыв. Обычно они чувствуют его приближение, да и наставники не одну собаку на этом съели, причем многие буквально. Но за этим, видимо, недосмотрели. Или он настолько хорошо себя контролировал, что когда подошло время, оказался не в изоляции на псарне, а посреди улицы, посреди людей, средь бела дня… Я могла понять его страх перед подступающей яростью, страх перед первым обращением в зверя. Могла, потому что у лайне свои особенности переходного возраста.
Я наклонилась и накрыла его руки своими, но он рыча оттолкнул их. Предплечья парня уже покрылись короткими серыми волосками. Он был на грани. Если обернуться убьет… В первую очередь меня. Я дернула за пояс брюк, отрывая пуговицу и стаскивая свои джинсы. Парень зарычал, обхватил меня за талию и одним резким движением уронил на кровать, оказавшись сверху. Его тело дрожало, у него не осталось времени… У нас не осталось. Никаких изысков и ласк, никаких поцелуев, никаких сладких игр, никакого дразнящего промедления. Я схватила его за ремень брюк, расстегнула, чувствуя, как тело продолжает дрожать, стащила грубую ткань и… Никакой романтики, только действия, торопливые, порывистые. Его кожа казалась странно холодной, секунда промедления и она сползет с парня, как отброшенная нами одежда, и я окажусь под разъяренным зверем. Это страшно. И это возбуждает вопреки всякой логике и чувству самосохранения. Мое тело дрожало вместе с его, только не от ярости, а от предвкушения.
Он схватил меня за руки, заставляя вытянуться, и прижал ладони к покрывалу над головой. Его бедра раздвинули мои, и вошел в меня сразу и до конца, нисколько не заботясь о моих ощущениях, не боясь причинить боль. Его кожа была холодной, а плоть ледяной. Я подалась вперед, встречая его движение, и даже желая его. Он вошел в меня и вышел. Воздух казался обжигающим по сравнению с его плотью.
Тепло и холод сменяли друг друга все чаще. Из его пальцев выскочили когти, один из них проткнул мою ладонь в тот момент, когда его член в очередной раз вошел в мое лоно. Потекла кровь, взывая к зверю. Парень захрипел, сильное и гибкое тело покрылось испариной. Мои черные волосы спутались, его светлые стали похожи на шерсть.