В кладовку Матвей заглянул несколько раз. Интересно зачем? Думал, что с первого раза ее не приметил? Или, что она схоронилась за вешалкой? Иногда резко оборачивался, словно надеясь, что он стоит у него за спиной. Она и стояла. Но вот дать себя увидеть не могла. Не сейчас.
Она была права, в этой кладовке, хранились не только ее письма. Но и ее память. Кладовка, это как пороховой заряд, что был заложен в дуло ружья. Одно движение, и разнес голову в клочья.
Настя вспомнила все, что случилось. И пусть она давно забыла, что такое стыд, стыдно все равно было. Особенно перед…
— Теперь ты понимаешь, — прошелестел голос.
Она оглянулась. Управляющий стоял возле двери на кухню и с тоской смотрел на ведро со святой водой, словно прикидывал, как бы половчее в нем утопиться.
— Да лучше бы не понимала, — Настя отвернулась, а потом еще тише добавила. — Мне нужно время.
— Для чего?
— Я хочу провести его с ним, — она снова посмотрела на Матвея, который, что-то старательно писал на листе бумаги. — День-два, как мертвая и один день, как живая. А потом я уйду с тобой.
— Ты пожалеешь, — прошелестел призрак папенькиного управляющего, исчезая. Прошелестел без всякой злобы, просто констатируя факт.
— Знаю, — едва слышно ответила она, наблюдая, как Матвей крепит записку к холодному ящику, как берет со стола телефон и ключи, накидывает на плечи кофту, как идет к выходу.
Мгновением позже она оказалась напротив исписанного угловатым почерком листа. И пусть папенька считал, что читать девке ни к чему, учитель у нее был, потому что одно дело с гонором рассуждать о куцем бабьем уме перед сборищем таких же мужиков в изрядном подпитии, особенно когда их жены не слышат, и совсем другое не дать дочери, пусть и ненужное ей образование.
«Уехал по делам, вернусь к вечеру. Приготовь ужин. Из ядов я предпочитаю соль, в крайнем случае, сахар. Матвей»
Эта записка была адресована ей. Настя перечитала ее снова и поняла, что улыбается. А еще поняла, что все сделала правильно. Намеревалась сделать. Потому что когда он узнает всю правду, когда поймет, что она натворила, то уйдет из ее жизни так же легко, как посыльный в лавку за хлебом. А она этого не вынесет.
Думала, что уже никогда не сможет чувствовать? Ошибалась. А по сему, лучше она уйдет первой и оставит Матвея в его человеческой жизни. Он найдет себе новую невесту, женится, та нарожает ему с десяток детишек….
Настя стояла напротив холодного ящика, представляла себе жену Матвея и очень хотела вцепиться той в волосья, как невоспитанная дворовая девка. Ишь, чего удумала, детишек ему рожать!