—Невозможно! — Это действительно невозможно. Хотя бы потому, что я — душа из Рая, а он — Верховный искуситель Ада.
— В нашем мире все возможно.
— Мне слабо в это вериться.
— Ты приходишь в себя, — Иер сменил тему.
— Да, кажется, мне становится лучше, но не помешала бы твоя помощь, — я опять покраснела.
Молча, мой искуситель подошел и подхватил меня на руки. Он отнес меня в зал, где приземлился на диван, не выпуская меня. Я чувствую себя маленьким глупым ребенком, когда он так меня обнимает…
Мы сидели в тишине, наблюдая за нежным голубым сиянием, исходящим от рук Иера. Так уютно быть с ним наедине и не думать ни о чем. Когда я успела так к нему привязаться? Когда он успел стать мне дорог?
— Прости меня, я вела себя как идиотка, — я не решалась поднять на него глаза.
— Мне не за что тебя прощать, — он взял меня за подбородок, и заставил встретиться с ним взглядом. Синие глаза тепло смотрели на меня, и я пыталась понять, о чем он думает.
Внезапно он перехватил меня, и быстро прошептал: «не кричи, так будет быстрее». А потом он меня поцеловал. Требовательно, страстно, и, пожалуй, многозначительно. Я с радостью ответила на его ласку, забыв, что мне вообще-то полагается быть куда целомудреннее.
Сквозь ресницы я видела, как меня окутывает насыщенное голубое сияние. Иер был прав — через поцелуй энергия наполняла меня гораздо сильнее. Это так прекрасно! Я чувствовала себя полной сил. Я оторвалась от него, чтобы поблагодарить, и провалилась в небытие…
Сегодня. День 17. Ева.
— Ох, — я тяжело перевернулась набок.
Сколько же я спала на этот раз? Судя по дикому голоду и одеревеневшим конечностям — не меньше суток.
— Половина каникул в кровати, — раздраженно пробурчала я, но вставать не торопилась. Помниться в прошлые разы я сразу же падала в объятия прикроватного коврика.
Я полежала еще немного, собирая растекшиеся мозги в кучу, и аккуратно разминая руки-ноги. Повертела головой. Что ж, у меня явно ничего не болит. А должно бы…
Я рискнула встать и поплелась в ванную. Раздевшись, я какое-то время стояла спиной к зеркалу, боясь повернуться и увидеть море синяков.
— Соберись, тряпка! — Я мысленно дала себе затрещину, и глубоко вздохнув, повернулась.
— Хар! — На мне не было ни царапины! На горле не следа попытки удушения, спина без единого темного пятна. С моей кожи вообще пропали любые изъяны, даже шрамик на безымянном пальце, полученный в детстве по дурости.
Счастливая, я заползла в ванную, позволив себе час водного блаженства…
Иерон.
Мог ли я подумать, что буду испытывать такое наслаждение просто от поцелуя и объятий души? Мог ли подумать, что буду рад отдать ей свою энергию?