Тогда можно использовать даже кварцевое стекло, благо золото кипит при температуре намного большей, а горелка Мекера-Фишера при использовании подогретого кислорода и горючего газа вполне позволяет развивать подобные температуры. Жаль что на все это нужно немало времени, причем, в том числе и моего, с чем пока серьёзные проблемы. Тем не менее, рано или поздно я смогу его найти, а предложенную Кожемякиным конструкцию многоршковой печи периодического действия можно будет использовать в качестве базовой, используя более стойкие огнеупоры.
…
В Субботу я после обеда вновь встретился с московскими купцами, рассказал о решении царя, а ближе к вечеру получил записку от Везалия. На словах же посланником было сказано, что Государев Лекарь просит встречи для важного разговора. Я велел ответить, что буду ждать его на следующее утро у Кожемякина. Вместе с запиской люди, мне передали тяжёлый сундучок, который я решил открыть позже, в Выксе, само сбой со всеми предосторожностями. Не то что я не доверял своему протеже, но правило есть правило: нарушишь раз, нарушишь и два. Рано или поздно везение может кончиться. Так что сундучок отправился на задний двор, в один из возков с вещами, а я присоединился к Ивану Кожемякину, который вместе с Андреем Чоховым ждал меня за трапезой.
– Сей зимой Иван, нам на Выксе работы предстоит множество, – сказал я, – Твоя наипервейшая задача – станок ткацкий для широкой парусины завершить, опять же те, что для плетения канатов делал улучшить надобно. Для Андрея же Чохова, у меня иное дело найдется…
– Аз учебы не завершил, посему вот что разумею: глину для форм делать могу, стрежни ствольные собирать, да сами пушки лить, – сказал Чохов, – Колокола да паникадила пока не довелось… Украшения для них лепил, было дело…
– Нет, я кое-что более занимательное для тебя приберег, но о том на месте поговорим, здесь невместно, тебе сперва многое надобно увидеть самолично, да с хозяйством литейным освоиться, а оно у нас иное, не как на Пушечном дворе…
…
Разговор с Андреем Везалием состоялся воскресным утром третьего ноября. Сначала он поблагодарил меня за подарки, в числе которых были и наборы лабораторных принадлежностей для пробы Марша, а также для изготовления индикаторной бумаги, позволяющей определить содержание ртути. Не умаляя достоинств подаренного спектроскопа, он куда выше оценил микроскоп, однако вкупе с этим высказал и упрек:
– Как вы и просили, я не словом не упомянул не с кем в разговоре о сиих диковинках, но считаю, что скрывать устройство, который вы называете микроскопом, от медиков всего мира, есть не что иное, как преступление против науки. Подумайте, сколько жизней может спасти медицина, вооруженная знанием устройства человеческого тела!