— Милая, я же говорил — ты мой ангел-хранитель! Это удивительно! — воскликнул Рэй, а затем закашлялся. Ему было трудно говорить.
— К сожалению, сэр, все не так просто, — Сильвия повернулась к Рэю и продолжила, — Ваша супруга беременна, она сможет выступить в качестве донора органа, только если сделает аборт. На кону стоят две жизни — ваша и вашего ребенка.
Улыбка пропала с лица моего мужа. Он несколько секунд обдумывал услышанное, а затем, неожиданно для нас, вновь расплылся в широкой улыбке.
— Детка, это же прекрасно, правда? — я увидела в уголках его глаз пару слезинок. — Лоботряс и бродяга Рэй Скайфилд оставит после себя на земле что-то стоящее, а не древний Харлей и пару рваных джинсов.
— Мистер Скайфилд, мы возьмем анализы на совместимость у вашей матери, если, конечно, она против. Не отчаивайтесь. Шанс еще есть.
Я смотрела ему в глаза и знала, что в эту минуту он посылает мне лучи тепла и любви. Я ни на йоту не сомневалась в том, какое решение он примет. Я знала, что Рэй никогда не позволит мне выбрать его. И поэтому так боялась этого разговора.
— О чем вы, доктор Линдси? Вы дали мне еще немного времени, чтобы я смог услышать эту новость своими ушами, чтобы я почувствовал себя отцом, и в итоге ушел с любовью в сердце к своему ребенку. Это бесценно.
Кэтрин отвернулась, утирая с лица слезы. Я понимала ее. Если бы мне предложили спасти на выбор сына или еще неродившегося внука, я выбрала бы сына.
— Есть же еще Кевин! — вдруг вырвалось у меня. — У тебя есть брат, Рэй!
Рэй и его мать переглянулись, словно скрывали от меня нечто, чего мне не следовало знать.
— Он в Марокко. — Ответил муж.
— Я это знаю.
Я не понимала, почему они так вяло реагируют на мои слова. Ведь Кевин удваивал шансы Рэя на спасение.
— Мы не уверены, что он жив, — робко заметила его мать.
Я застыла с выражением удивления на лице.
— Что?
— Связь с ним потеряна вот уже три года. Он исчез из лагеря археологов весной 2007 года. Последний раз его видели, отправляющимся за покупками на местный рынок.
Кэтрин села на диван для посетителей, достала из сумочки носовой платок и смахнула им с лица слезы. Говорить ей было тяжело.
До этого момента я думала, что это я — самая несчастная женщина на земле, и только теперь до меня стало доходить, какого склада человек передо мной. Стойкости и оптимизму Кэтрин Скайфилд можно было только позавидовать. Она провела лучшие годы жизни с человеком, который ни во что ее не ставил, потеряла без вести одного из сыновей, а теперь готовится потерять и второго. И при этом она не утратила своей женственности, ясности ума и сердечной доброты. Она не закрылась в скорлупе своего горя, не ожесточилась на весь белый мир, и не стала походить на тех злобных дам, которых часто можно встретить за перемыванием костей своим соседям. Куда уж мне до нее с моим кошмарным выбором — кому жить, а кому умереть. Просто детский лепет по сравнению с летописью ее жизни.