Вот тут-то и обнаружилось: муж считает, что я его разлюбила, что все мысли мои заняты детьми и работой и что он просто очередной пункт в списке моих обязанностей. Выяснилось, что он чувствует себя просто соседом по общежитию и уже сомневается в своей любви ко мне. А еще что для него психотерапевт — последняя попытка все изменить перед тем, как подать на развод.
Это открытие вызвало у меня бешеную ярость — я даже не думала, что на такое способна. Мне-то казалось, что все в его жизни было и всегда будет сосредоточено вокруг его первой любви — архитектуры, что существование всей нашей семьи приспособлено к этой его страсти и что мы всегда были вынуждены довольствоваться теми крохами любви и тепла, что оставались после архитектуры. Да как смеет он, тот, кто лишь иногда нас замечает, жаловаться на то, что его не любят? И я вывалила целый список претензий, который готовеньким — о чем я и сама не подозревала — хранился у меня в памяти: как я валялась с маститом и высоченной температурой, а он отправился в клуб; как зимой мы стучали зубами от холода, потому что ему взбрело установить новые окна, а их вовремя не доставили. Духовку я тоже припомнила. И теперь он грозится уйти от нас?
Другими словами, наш случай оказался классическим. Мы оба работали на износ, у нас были маленькие дети, требовавшие всего нашего внимания, ни времени, ни сил друг на друга не оставалось, в спальне тоже не все ладилось. Обида, разочарование, стресс, долги, внезапные проблески интереса к другим — полный набор. Все дурное, что в рамках законности один человек может причинить другому человеку, мы с мужем испробовали или попытались испробовать друг на друге. По нашей гостиной гарцевали Четыре Всадника обреченного брака — пренебрежение, оборонительное поведение, критика, замалчивание проблем.
Чтобы выбраться из этой трясины, мы в течение двух лет дважды в месяц посещали Сью. Это было непросто. Непросто слушать, как человек, который знает тебя лучше, чем кто-либо, перечисляет кому-то совершенно чужому все случаи, когда ты, сама о том не ведая, его обижала или совершала что-то неподобающее — поверьте, это испытание не для слабонервных. Порой открытия, совершавшиеся в этом кабинете, приводили к еще более ожесточенным ссорам за его пределами. А на следующей встрече эту ссору приходилось обсуждать. И так снова и снова. Казалось, то, что мы говорим об этом, только все ухудшало, будто нас снова и снова переваривал безжалостный сарлакк[32]. По крайней мере, так казалось мне — муж не был поклонником «Звездных войн». Он из тех, кому больше нравится «Бегущий по лезвию бритвы». (Нет-нет, эту классификацию придумала не Сью: она занималась куда более серьезными вещами.) Поскольку мы встречались у Сью в обеденный перерыв, я приносила с собой сэндвичи, купленные в киоске возле работы, которые мы потом съедали, сидя на лавочке в унылом бетонном сквере, часто в угрюмом молчании. И до сих пор, проходя мимо этого киоска, я чувствую вкус отчаяния.