А что? Ни с кем не разговаривал, даже не помнил, чтобы кто-то был рядом. Вокруг было слишком много людей. Много людей? И как удар молнии тот сон…Теплая кожа её спины греет его ладонь. И — покой, дарящий невероятное чувство мощи.
О, нет! Его единственная? Кто? Та женщина, что не хотела отдавать своего сына? Или та, что молча развернувшись, ушла? Кто-то из толпы? Кто?
Дамиан вскочил, не зная, что ему делать, куда бежать и надо ли вообще куда-то бежать, прошел до двери, ероша волосы, вернулся к камину. Милэда вскочила.
— Дами, что?
Он обернулся к ней, руки бессильно упали, а губы растянулись в беспомощной улыбке.
— Даже не знаю, Ми. Что-то происходит. Пойду я, наверное.
Она глядела вслед своему другу, который уже давно вырос и не мог быть ей другом, а только реджи, сыном королевы, и во взгляде её была грусть, понимание и сочувствие.
*зеленое крыло — больница, госпиталь; названо так по цвету одежд целителей.
Гонец с известием о прибытии олданезийского посольства в столицу явился в приёмную королевы намного позже, чем Марк Опрельский получил сообщение по телетрофона с той же информацией. Поэтому всё было готово к приёму высоких гостей своевременно.
Во дворце с утра заметно было движение: усиливались наряды охраны, проверялись и укреплялись караульные точки, маги во главе с главным королевским магом проверяли охранные плетения на гостевом крыле и на крыле королевской семьи, и даже отголоски работы с кухни долетали и до жилой части.
Дамиан почти не спал эту ночь из-за сделанного открытия или вернее из-за размышлений: а было ли открытие? Минута за минутой прислушивался к себе, пытаясь понять, тянет ли его куда-нибудь, и если да, то куда. Размышлял, была ли это его единственная или всё что-то другое. Если она, надо ли её искать? И если надо, то где? Поверить в то, что это одна из матерей детей-безмагиков не получалось. Он и простолюдинка? От этой мысли его разбирал нервный смех.
Хотелось с кем-то поговорить, чтобы разорвать мысли, уже давно шедшие по кругу. Сквозь наплывающий сон Дамиан путался в них и не мог заснуть по-настоящему, крепким восстанавливающим силы сном.
Чтобы не продлять мучения, поднялся рано, что оказалось кстати для подготовки предпраздничной круговерти — завтрак, потом куаферы, камердинеры, церемониймейстер, секретарь. Известие о въезде посольства в столицу встретил уже выходя из кабинета. Он ждал Суземского, ожидая услышать план, но советник встретился на пути к парадному подъезду — высокой лестнице, где принято было встречать королевских особ, и поговорить уже не получалось.