— Успокоилась? Я тебе принесла снадобье, госпожа говорила тебе давать. На, сделай глоток. — Я отпила и поблагодарила. — Откровенно говоря, я думала, что ты не выживешь. Уж очень тебя побили.
Я промолчала. Прихватив белье, залезла в воду. Мне хотелось ей ответить: так Абия, бедняжка, и не выдержала, померла, а меня закинуло в ее тело. Много знаешь, держи язык за зубами, иначе расплачиваться придется своей головой — собственный жизненный опыт.
Многого я не могла спросить у новоявленной подруги или у слуг, меня бы сочли сумасшедшей, не знающей элементарного, а управляющий и вовсе не захотел бы держать меня (кому нужна чокнутая служанка?!), а знания были необходимы. К сожалению, память Абии оказалась для меня по непонятным причинам закрытой, хотя во всех фэнтези авторы в один голос утверждали об обратном, а может, я не правильная попаданка?
После изнуряющего дня, быстрого ужина с расспросами о произошедшем (как будто я что-то знала об этом или помнила!), попросила подругу отвести меня в место для омовения. Катария удивленно вскинула на меня глаза:
— Ты раньше так не выражалась! — приглашая жестом, следовать за ней.
— Как так? — не поняла я, направляясь по плохо освещенному коридору за ней.
— Такими словами, как господа — место для омовения. — Повторила она за мной казалось бы простую фразу. М-да, попалась.
— Я ведь и еще не так могу выражаться, могу совсем как господа говорить, разве ты не знала? — Девушка пожала плечами:
— Откуда ж мне знать? Ты ж здесь только десять дней!
Ф-фу! От сердца отлегло! Хоть какой-то просвет, на лжи далеко не уедешь, а если никто обо мне толком ничего не знает, то и странностями это не назовут. С другой стороны, какого … господа полезли к девушке, едва появившейся в поместье? Неужели у них все так безнаказанно, как говорила Катария? Пока размышляла, дошли до бокового коридора с выходом на улицу. О, это удобно, даже очень: хочешь иди через улицу, хочешь через коридор. В боковой коридор выходила маленькая дверка, открыв ее попали в небольшую комнатушку, где гудела печка, предбанничек, так понимаю, а следующей была комнатушка с несколькими кадками, это, я так понимаю, баня для слуг. Какой-то маленький бойкий старичок, с бородкой-паклей как на картинках в сказках у лешего, подмигнул нам и неожиданно звонким голосом сказал:
— Красавицы, водичка самый раз искупнуться.
Я улыбнулась добродушному истопнику (так поняла его должность), кивнула подруге и, закрыв дверь за старичком, разделась. Катария поцокала языком, оглядела себя, насколько позволяли свет двух огарков свечей и боль в теле — разукрашена была здорово: синяки по всему телу разного цвета и размера, болели ребра, а сейчас, после тяжелой работы, еще и руки, ноги и спина. Как бы высокопарно не звучало, но я омывалась, а не терлась и плескалась в бане, как делала всегда, когда в нее попадала. Мое тело не выдерживало грубого прикосновения, поэтому и само мытье было осторожным и быстрым. В предбаннике подруга растерла меня какой-то мазью от госпожи со словами: