Мои глаза, наверное, были со столовое блюдо, я сглатывала ком и пыталась себя переубедить, что это только моя разыгравшаяся фантазия и не более, однако факты упрямая вещь и один за другим (перемена настроения, тошнота по утрам, желание солененького, непереносимость запахов и прочее) доказывали мне, что через семь — восемь месяцев я стану матерью. Вопрос с отцовством не вставал, я же после той ночи с Арвиалем ни — ни, ни с одним мужчиной. А как теперь сказать Алену, он ведь никому и ничему не верит? Что теперь делать? Господи, моя жизнь — большой роман Чернышевского с таким же названием «Что делать?». Этот вопрос везде застает, куда не повернешься, но ехать надо по-любому.
Вытащила из шкатулки нежный комплект из двух тонких браслетов, такого же тонкого и нежного колье и серег. Металл был похож на платину, но цвет был более светящийся, а камни похожи на бриллианты, но это были точно не они, более искрящиеся, будто кусочки льда на ярком солнце. Я поднесла камни к окну, заслонив от света свечей, чтобы лунный свет омыл их — они засияли как заснеженные вершины гор. Не знаю, что за камни и металл, но я уже в них влюблена, и именно их надену на праздник во дворец. Уложила все на место, а записку спрятала в сейфе. Вытащила письма и положила их на стол — надо обязательно их прочитать. Усевшись на свое любимое кресло, осторожно положила правую руку на живот и тихо сказала:
— А я все гадала, Ванилия, как ты собралась ко мне возвращаться, а ты решила родиться моим ребенком? Что ж, я буду безумна рада, если ты не сгинешь где-то в пространстве и останешься со мной. Маленький мой, я люблю тебя и мне абсолютно все равно, какого ты пола, ты мое счастье, а для меня сейчас ты самое главное, что только есть в этой жизни. Я буду считать каждую минуту до того момента, когда смогу взять тебя на руки и целовать каждый твой пальчик, носик, щечки, глазки, когда буду нежить в своих объятиях, кормить своим молоком. Мне есть ради чего бороться и жить!
Немного посидев, я открыла пачку писем, перевязанных зеленой лентой. Это были письма матери Абеларии к мужу и его к ней. Читала и плакала. Как они любили друг друга! Сколько нежности, любви, ласки и заботы было в простых и бесхитростных словах этих любящих! До глубокой ночи читала и чувствовала белую зависть. Они любили, по-настоящему любили друг друга и дочку, мне жаль, что у моего ребенка не будет отца, ведь Ален не поверит мне, даже если сказать ему правду.
Спать легла уже под утро, а часа через четыре меня подняли, сонную одели и, завернув еды на завтрак и обед, усадили в карету, удобно устроив и плотно укутав в теплый плед. Колеса и кованые копыта лошадей застучали по брусчатке, потом по дороге, экипаж мягко покачивался на рессорах, вскоре я опять уснула.