Желваки заходи на его лице, но он отодвинулся и, сдерживая напор бешенства, проговорил с угрозой:
— Не заставляй меня применять силу, Белль, последствия ты знаешь. — Я сглотнула — с него станется. Он повторил. — Откуда знаешь герцога?
Я пожала плечами:
— Вы пригласили его, понесла поднос с едой, ты же сам видел, а лично кто ж служанку будет знакомить с высоким господином? До вчерашнего праздника я даже и не видела его никогда.
— Хорошо, допустим. Чего ты на него смотрела как сучка на кобеля?
Тут мои глаза округлились и челюсть отпала: ничего себе сравнения, совсем края потерял?! Хотела огрызнуться, но мне пришла в голову мысль — он же ревнует! Как пить дать, ревнует! Ну погоди! Я, напустив на лицо смущения, чуть дрожа голосом, ответила:
— Ну, Его Светлость очень красивый мужчина, — с легкой глуповатой улыбкой и томным голоском добавила, — а он так смотрел, так смотрел! А глаза, как черные звезды, так и полыхали. А губы! Он мужчина моей мечты! — и прижала руки к груди.
Своими замечаниями я окончательно разозлила Орванна, кулак просвистел в нескольких сантиметрах от головы и со смаком хряснул в стену. Страшно, зато никаких лишних вопросов не станет задавать — пусть считает, что я повелась на герцога (хотя я немного повелась, чего уж скрывать!), чем начнет своими заковыристыми вопросами вытряхивать с меня информацию. Я ведь ни на грамм не агент ноль ноль семь, и меня опытный дознаватель «под орех» разделает за пять минут. Издевательски ухмыльнулась:
— Ну, да, ну, да! Бароны только беззащитных женщин горазды колотить, а каких-то
— Замолчи! — заорал он, и второй раз кулак просвистел возле уха, взрезаясь в стену. — Убью!
Пожалуй, лучше замолчу, и я, сделав испуганное лицо, — по крайней мере, надеялась, что смогла его состряпать, — замолкла. Он метался по моей каменной клетушке, как загнанный зверь, я же плотно прижалась к стенке, чтобы не попасть под горячую руку. С одной стороны, отвлекла его от желания копаться в том, что я знаю или не знаю; а с другой — мне сейчас может прилететь в качестве отдачи, а мне никак нельзя изувечиться — бежать надо. Далеко ли убегу избитая в усмерть?!
Неожиданно остановился и хищно улыбнулся:
— Завтра выезжаем в наш второй замок, — вжимая меня в стенку своим телом, сунул нос к моей шее и глубоко вдохнул, медленно и с явным наслаждением лизнув ухо и шею (фу, мерзость!), закусив мочку, прошептал. — А там мы будем обстоятельно разбираться, Абелария, кто в твоем вкусе. Может, передумаешь, — резко сжав до боли грудь и ягодицу, также быстро отстранился и вышел.