Накормив ужином, всех отправила купаться и отдыхать, сама же искупалась и переоделась в приличествующее мне платье. Когда Жардье вышел из комнаты герцога и сказал, что Его Светлость уже легли, я со спокойной душой отправила кучера спать, а сама зашла к герцогу. Под его недоумевающим взглядом поставила кресло у кровати, замотав ноги пледом, уселась в него. На удивленно вздернутую бровь герцога, спокойно ответила:
— Хочу убедиться, что Вам ничего не грозит. Вы неоднократно помогали мне, теперь я обязана помочь Вам, говорят, долг платежом красен, так и я — просто отдаю свой долг. — Он хмыкнул. Не сдержалась и поддела — Не переживайте, часто и настойчиво приставать не буду, только ночью изредка трогать лоб, если покажется, что у Вас жар. — На этот раз хмык вышел более веселым, точнее замаскированным смешком. Ну, ну!
И все-таки ночью у герцога поднялась температура, только отчего не понятно. Я положила на лоб холодное полотенце, дала жаропонижающее снадобье, обтирала руки и торс прохладной водой с уксусом, а он метался в жару, распластав свои черные волосы по белой подушке. Потом жар внезапно отступил, и тело все покрылось холодным потом, я обтирала его, закутывала в сухую простынь, а поверх одеялом.
Под утро герцог успокоился, температура нормализовалась, а я, протерев ему лицо, осторожно поцеловала в висок, тихо шепнув:
— Ален…
Нежно провела пальцем по скуле, а потом легонько коснулась сжатых губ, которые чуть дрогнули, или мне показалось? Нет, лучше не играть с огнем, вздохнула, еще раз поправила одеяло, плотней замоталась в плед и задремала.
Проснулась от начинающегося рассвета, герцог спал, коснулась лба — жара нет, температура в норме; тихо задвинула шторы — пусть отдохнет подольше, завтра выедем, нас не на свадьбу ждут и не на похороны, потерпят. Выскользнула за дверь и, отчаянно зевая, прошла в свою комнату, легла на кровать, не раздеваясь, и вот засада — сна нет. Зеваю, потягиваюсь, а не могу заснуть. Открыла окно, легкий ветерок чуть всколыхнул тонкие шелковые занавеси, плотнее укуталась в одеяло и, уставившись на занимающуюся зарю, охватывающую все сильнее пожаром край небосвода, небо, еще полное звезд, стала размышлять.
Амортизатора между действительность и мной, которым являлась Лия, теперь нет, она, зная, кто я есть, не оттолкнула, оказывала помощь во всем и везде, даже на смертном одре, хватая последние глотки воздуха. Нет, я не боюсь действительности, какая бы она не была, просто очень хочется, чтобы рядом были те, на которых можно положиться, доверять в полной мере, а таких нет.