Вот до этого потомок ученых еще не докопался.
Но он родился с живой душой. И импульсивность, злость были ему присущи.
И, досадуя на этих двух мальчишек, столь убедительно прикидывающихся семьей, он сказал, громко и резко:
— Я не брата твоего мучаю, Кристанран. Я мучаю твоего хианриа.
— Ты… ты снова издеваешься?! — подскочил человек раздосадованный.
— Но ты видел, что он сделал с моими кианинами-защитниками, — спокойно возразил Сандиас, плечами передернув, — Разве человеческий мальчик наших с тобой лет научен так кромсать боевых кианинов?
Вздрогнул Кристанран от внезапной догадки. Отчего-то кулак сжал его хианриа.
«Но, впрочем, это же Китрит 66-1, а эти гады очень изворотливы и убедительны»
— И вообще, — невозмутимо продолжил мальчик с жадным характером ученого, внимательно глядя за первыми встреченными Китрит 66-1 и его аини, такими редкими и такими взволнованными, — Разве обычный мальчик кинулся бы так крушить моих спутников? А вдруг бы они оказались людьми? Разве человек может так безжалостно выпотрошить другого?
Кристанран страшно побелел. Сандиас с трудом спрятал улыбку.
«Надо же, какой же ты предсказуемый, Кристанран!» — довольно подумал он.
Человек потерянно осмотрел опустевшую землю, тщательно прибранную чужими роботами. Но, впрочем, он все еще помнил, как все вокруг было покрыто клочками чужих тел. Так похожими на настоящие! Крохотные металлические капельки имплантатов не были заметными издалека. А потому будто трупы искореженные, разорванные, разрезанные валялись вокруг, на части разделенные. И все это сделал его брат. Сделал, о ужас, совершенно равнодушно.
«Разве человек мог?..» — отчаянно подумал он.
Повернулся к брату. К тому, кто несколько недель столь беспощадно прикидывался его братом, да столь нагло врал ему. Хотя мягкое сердце, душа, не отягощенная еще слишком болью и трудностями, не хотела верить в те жуткие слова, сказанные чужим.
— Ты… — голос юного человека, отчаянно смотревшего на кианина, дрогнул, — Ты… Скажи, Кри Та Ран! Честно скажи! Ты — человек или кианин?!
У второго мальчишки внутри что-то случилось. Будто прутьями металлическими внутренности проткнули. Раскаленными прутьями. Боль, от которой хотелось съежиться. Боль, от которой нельзя было убежать.
«Меня задели в бою?» — подумал он напугано.
Но эти глаза смотрели на него. Они… это они его резали! Без ножа.