— Да я пошутила! — рассмеялась Кристина, потом вгляделась в мое сердитое лицо, — Че, правда, что ли?..
Неприятно чувствовать себя как на допросе.
— Да не переживай ты! — она меня так по спине хлопнула, что я опять едва не подавилась, на сей раз слюной, нахмурилась, — Оно, конечно, неприятно. Ну, как в первый раз. А потом привыкаешь, — вздохнула, — Ну, или первые несколько идиотов как наждачкой по нервам. А потом — пофиг уже. Честно, — серьезно посмотрела на меня, — Но друзья-то хоть с тобой? Ты не с ними поссорилась?
— Нет, — проворчала я и отвернулась.
Чувствовала себя как в подземелье у инквизиции. С горячим кофе и круассанами. Или это особый вид допроса? К голодному подмазаться в доверие едой?
Кристина еще один пирожок откусила, зажмурилась с наслаждением. Словно и не плакала.
На нас с сомнением посмотрели трое модно одетых парней, проходящих. Кажется, из нашего вуза. Из старшекурсников. Или даже из магистратуры.
— Она или не она? — шепнул высокий своим приятелям.
Кристина одарила его таким взглядом, что отвернулись сразу они трое. И ушли торопливо. Она усмехнулась. Как молодая ведьма после удачного проклятья. Мол, я, конечно, не Баба Яга, но тоже ничего. Но что за жизнь жуткая у нее? Что она не помнит, сколько парней у нее было. И сколько раз ее кидали!
— Не хочешь — не говори, — она дружелюбно улыбнулась, мне улыбнулась. Непривычно.
Мы молча кофе допили. Одновременно руки протянули за булочками. Она меня пропустила. Потом жевали, смотря на набережную впереди. На кружащийся снег. Люди растерянно смотрели на нас, сидевших в холод на улице. Ну так, относительный. Русские люди — народ морозоустойчивый. Но домой не хотелось. Не хотелось расспросов от предков. Не хотелось объяснять Лере, что она сегодня увидела. И почему я ей ничего не сказала.
— Меня завтра все будут ненавидеть, — грустно улыбнулась Кристина, смяв пакет из-под кофе.
— Тебя же все любят!
— А! — она отмахнулась, — Не говори о том! Вранье это. Фасад и только, — вздохнула, — И даже Виталька! Блин, замуж уже звал! И бросил, только ему кто-то упомянул про моего отца.
Я промолчала. Не мое это дело.
— Мой отец в тюрьме сидел, — зачем-то призналась вдруг она.
Я снова промолчала. Я не знала, что сказать на это внезапное откровение и королеву сплетников на скамейке по-соседству.
— За убийство, — добавила она и вздохнула, — Его подставили. Он много выпил. Драка. Он защищался…
— Не надо. Я верю, — потупилась, — И не мое это дело.