— Ну, хорошо, — Минж покосился на Эн Лэя. — Тогда… я пошел?
Тот плечами пожал, сползло пламя голубое к ногам феникса, заставив того поморщиться.
Глава небесных летописцев сорвался на бег, торопливо черно—огненной птицей вспорхнул с негостеприимного двора.
Эн Лэй некоторое время смотрел ему вслед, поднимающемуся ввысь, потом вошел в просторный дом, сверху казавшийся обычной скалой.
Прошел несколько шагов.
— Что делать будем?
Покосился на него хозяин Бездонного ущелья: блеснули красные глаза с узким зрачком.
Палец указательный поднял, качнул головой.
Эн Лэй обернулся, метнул кинжал. Тот к стене ровной каменной прибил птицу, пробив ей горло.
— Пекинесам? — усмехнулся прислужник.
— Слишком тощая тварь. Выкинь этого духа!
Эн Лэй рукою повел — от стены отделился с мерзким скрежетом большой кусок с прибитой птицей и, когда прислужник вышел, то каменный обломок и истекающая кровью птица на нем полетели вслед.
Он прошел сколько—то еще, у трещины подножия зеленой горы остановился.
— Ниже только Великий океан, — усмехнулся. — Дурья ты башка! Надеюсь, хоть плате пообещанной успел порадоваться?
— Разве… — измученная прохрипела птица. — Разве сам ты… хотел… всю жизнь… быть рабом?
Дрогнула рука Эн Лэя. Камень дрогнул, накренился, захрипела птица, когда лезвие вошло ей в шею и в грудь еще вглубь.
Но резко взмахнул прислужник рукой — и камень к ущелью отлетел. Сжал и разжал кулак — и камень рухнул вниз. Долго вслушивался, но не услышал плеск.
— Да, впрочем, тут лететь далеко, — сказал сам себе.
И, отвернувшись, прочь пошел. Рукою взмахнул, отходя — и в рукав к нему уже чистый кинжал вернулся.
Внизу обрыва, на тонком уступе, осталась лежать худенькая девушка, скрючившаяся. Тонкое голубое платье, разодранное на тонком бедре и тощем плече, почти все уже залила кровь из шеи, пробитой аж до ключицы. Дрогнули, сжимаясь, тонкие пальцы. Волосы, заплетенные в бесчисленные тонкие косички, утонули в крови. Кровь потекла с уступа вниз.
Свиток 1 — Прощание с Небом — 3
Вэй Юан
С замиранием сердца я смотрел, как приближаются к горе серо—ледяные мощные драконы и фениксы с ослепительно сияющими перьями. Как горят их глаза. Взоры, прикованные к Вэй Мину и ко мне. Я сразу понял, что они пришли убивать.
Не сказать, что, как там повествуется в поэтических свитках, вся жизнь мгновенно промелькнула передо мной. Но покидать жизнь, так ни разу даже не сходив на Великий Экзамен, было ужасно больно. Ведь так надеялись на меня отец и мать! Шептались тайком, когда маленький я засыпал, что «раз уж этот увалень Вэй Мин не смог, то, может, однажды наш клан прославит Вэй Юан?». О, как мое пленение или моя смерть расстроит моих почтенных родителей! Но, впрочем, узнав, что я, сколько—то драться выучившийся, даже не попытался прикрыть своего трусливого и ленивого братца, отроду не державшего ничего тяжелее, чем полный кувшин вина, мои почтенные господа расстроятся куда горше.