— Тогда пожуй ароматную травку, сочная моя, — великодушно предложил он, протягивая пучок какой-то зелени. Видимо, и сам частенько зажёвывает, раз носит с собой. — А интересностям я тебя и сам научу, до рассвета времени мно-о-ого… — и выпустил крылья, мол, беги не беги — всё равно догоню.
Вот же летучая мышь-переросток! Я приготовилась защищаться всеми доступными способами. Самым эффективным оружием были каблуки, и я уж было потянулась к туфлям, чтобы разуться…
— Хэй-хэй-хэй, ты, упырь, товар нам не порть! — громогласно заявил невесть откуда взявшийся чёрт. — Самим нужен!
— Ой, пошёл я отседова… — слинял от разборок леший и слился с деревом.
А я во все глаза смотрела на новоприбывших. Рядом с чёртом стоял мужчина. Высокая фигура, завёрнутая в плащ, подёрнута туманом, так что не до конца понятно, кто там пожаловал и зачем. Хотя нет, «зачем» — вполне себе ясно, по мою несчастную душеньку.
В руке мужчины мелькнула сталь, вокруг которой разлилось туманное сияние, вампир тоже было обнажил клинок, но, присмотревшись к будущему сопернику, запрятал оружие обратно и поклонился, выказывая почтение, а затем и вовсе обратился в летучую мышь.
— Вы, уважаемый, с железкой-то поосторожнее, так и пораниться можно, — предостерегла я. То ли его, то ли себя.
Он усмехнулся, спрятал клинок и стал медленно приближаться. И чем ближе мужчина подходил, тем холоднее становилось. Туман вокруг него немного развеялся, и я узнала пришельца. Это был давешний колдун, который поглядывал на меня ещё в таверне. Лица не рассмотреть, всё под капюшон запрятано, и тот создаёт тьму, какую-то даже живую, но глазищи из этой непроглядной темноты светятся белым. Вот это экземплярчик! Если он действительно сейчас позарится на мою бедненькую душу, то моя песенка спета, определённо.
— Господин Самайн, это же смертная! — зудела ему на ухо летучая мышь. — Ну к чему она вам?! А вот мне…
Самайн? Это кельтский Князь Тьмы и властелин мёртвых, у которого, по поверьям, всю зиму в плену находится Бог Солнца?! Да вы шутите!
— Лорд Смерть, она ведь не здешняя! — сделав страшные глаза, громко шепнул чёрт. — Как попала-то на нашу сторону? Неужто вы позволили? Зареклись же их сюда пускать.
— Она должна открыть для меня проход, — изрёк Князь Тьмы, и от голоса его повеяло ещё большим холодом.
Ну да, у кельтов он символизирует приход зимы. Только я-то тут при чём? И что он там хочет, чтобы я ему открыла?
Самайн подошёл ближе, тьма под капюшоном развеялась, а там череп, и глазницы ещё ярче белым горят. Я где стояла, там и села. Благо рядом пенёк нарисовался и не пришлось знакомить седалище с землёй и опавшей сырой листвой. А потом череп будто растворился, являя мужское лицо, невероятно привлекательное лицо и в то же время какое-то потустороннее. Глаза мужчины всё ещё мерцали белым, а внутри радужки черными угольками сверкали вертикальные зрачки.